– Да, но я неплохо знаю историю государств и правителей. Самое страшное, когда даже очень способный правитель становится податливым к мнению соратников.
– Вы считаете, что он человек, которым можно управлять?
– Абсолютно. Десятки случаев бывали, когда мы договаривались о стратегических вопросах, к примеру, быть референдуму или нет. Казалось бы, достигаем согласия.
Я ухожу окрыленный. На другой день появляется указ, совершенно противоречащий тому, о чем мы договорились. Потом я узнаю, что после меня был другой человек, который его переубедил.
– Руслан Имранович, а почему вы вдруг стали благосклонны к людям из ГКЧП? Ведь вы в 1991 году предъявляли ультиматум Лукьянову…
– Потому что за этими людьми огромные пласты населения, колоссальные социальные силы. Они потерпели поражение… Ну хорошо, теперь что, добивать? Смысл какой? Я и говорю Ельцину: 'Давайте проявим милосердие. Ну что, какое они знамя? Чем они опасны?' – Вы прошли через тяжелые лишения. Ваш отец умер в Грозном до начала депортации. Вы много пострадали.
– Нет, скорее всего, его умертвили. Потому что там осталось около пяти тысяч больных в больницах, и ни один не вернулся. Врач Зубкова сказала об этом моему дяде. Мои дядья все воевали, были офицерами Красной армии.
– О чем сейчас не говорят. Ведь сейчас говорят как: чеченцы воевали на стороне немцев… Не знают или не говорят, какое количество чеченцев воевало в Красной армии.
– А теперь я вам скажу другое. В русской армии воевало более семисот офицеров только из нашего рода. Хасбулатовы, Яндаровы – мы же отпрыски князей Черкасских.
И генералы были, и в гвардии были, и царей, и великих князей знали…
– А сейчас это выгодно не помнить, сейчас выгодно говорить, что чеченцы…
– Бандиты и так далее.
Никто не говорит, что в Госкомимущества появились ростовские пацаны с приходом туда Петра Мосового. Никто не говорит, что господин Чубайс из Питера притащил с собой целую команду, никто не возмущается, что Ельцин притащил свердловскую команду ВСе говорят: 'Ага, чеченская мафия началась с того момента, как Хасбулатов стал известным политическим деятелем'. Говорят, в Верховном Совете его личная охрана из чеченцев, в Москве появились чеченские бандитские 'крыши'.
Как было все на самом деле?
– Этого вообще не было. Даже подобия не было, даже одного факта не было.
Назовите чеченца, который бы занял высокий пост? В охране у меня не было ни чеченцев, ни ингушей.
– В Московском гарнизоне стало служить военнослужащих из Чечни и Ингушетии в четыре раза больше, чем раньше.
– Какое я имею отношение к этому?
– Не знаю. Неизвестно.
– Ни одного ответственного государственного чиновника я не назначил из чеченцев. Теперь об этом жалею. Всем можно, один я почему-то сторонился. Все бывшие премьеры, зампремьеров обзавелись какими-то особняками…
– Но всем известно, что вам удалось приватизировать полгектара паркета. И эта квартира, которая стала притчей во языцех…
– Так, очень хорошо. Вы говорите, что я первым приватизировал. Так и писала печать. Теперь пусть все слушают. Моя квартира – единственная в этом огромном доме, до сих пор не приватизированная. Хотя я сам, собственноручно, написал закон о приватизации жилья в Российской Федерации. Его надо было назвать 'закон Хасбулатова'. И второе… Вы помните эти огородные участки земли?
– Да, шесть соток.
– Так вот, закон о том, чтобы отдать в собственность эти участки, тоже я написал. Эти два по- настоящему рыночных закона написаны мною.
А сам я оказался не таким запасливым, как мои, так сказать, демократы, которые меня критиковали. Видите, даже квартиру не приватизировал. И даже особняка не построил.
– А как на профессорскую зарплату вы там электроэнергию оплачиваете?
– В долгах как в шелках, не поверите, если я скажу…
– И все-таки к чеченской мафии никакого отношения не имеете?
Вдруг газеты стали писать: 'Хасбулатов поселяет каких-то людей в гостиницах'.
– Чеченские бандформирования…
– Я дал помощникам задание выяснить, что такое. Ребята мнутся, говорят, что ктото приходит и говорит, что он якобы от Хасбулатова. Я пригласил министра внутренних дел, директоров гостиниц, прессу и говорю: 'Вот что, директора. Вы, наверное, сами используете разные дела, чтобы потом прикрыться моим именем.
Знайте, что ни я лично, ни Верховный Совет не имеем никаких намерений поселять моих земляков в ваших гостиницах. Вам понятно?' – 'Понятно'. – 'Все, разойдись, до свидания'.
Идет очередной съезд. Вдруг выходит на трибуну депутат Шабад и обвиняет меня в том, что я всех своих земляков велел выдворить из Москвы.
– Так это вы ввели понятие 'лицо кавказской национальности'?
– Да. То есть это Шабад мне приписал. И легенды до сих пор ходят, что я в 1991 году выдворил чеченцев из московских гостиниц.
– А теперь о 1993 годе. Ведь вам первому пришла в голову идея взять и кучу людей вооружить в Верховном Совете. Оружие-то вам зачем было нужно?
– Чепуху несете.
– А из чего тогда стреляли?
– Это заведомая ложь.
– Не стреляли?
– Конечно нет. В заключении генеральной прокуратуры черным по белому написано, что из оружия, которое было в Верховном Совете, не убит и не ранен ни один человек.
– Хорошо, но оружие было?
– Так оружие было, потому что там были милиционеры, сто пятьдесят милиционеров.
Ни один депутат никакого оружия не имел. Это же все миф. Кстати, это я его запустил. Пришел ко мне один представитель, не буду называть имени, и говорит:
'Руслан Имранович, десять миллионов долларов вам предлагается, особняк вам предлагается за границей, в очень красивой стране…' Я сделал серьезный встал, начал ходить. А душа ликует, сейчас, думаю, разыграю его. Я говорю: 'Знаешь, я вообще-то согласен, но не пройдет вариант'.
Он говорит: 'Как не пройдет?' Я говорю: 'От меня ничего не зависит. Здесь столько оружия, что можно две дивизии вооружить'. Он побледнел на моих глазах. И – бежать. Я его удерживаю, он торопится бежать.
– А кто стрелял-то тогда?
– Как кто стрелял?
– Рикошетом, что ли, попало в толпу? То есть мираж? Белый дом не горел? Вся страна видела…
– Да стреляли-то не мы по Белому дому! Стреляли с той стороны!
– А потом рикошетом, что ли? Или из-за угла стреляли, кривыми стволами?
– Со всех сторон стреляли. Да вы что? Вы напрасно пытаетесь все это на смех поднять. Там пули летали, как дождь!
– А наркотиками вы увлекались когда-нибудь?
– Да с какой стати?
– Есть сведения. Не употребляете?
– Все же знают, чем я занимался, чем не занимался.
– Нет. Не все. Многие хотели бы узнать.
– Все прекрасно знают, до одного. Посмотришь на человека – и уже ясно, чем он занимается.
