Международная помощь
Прошло уже более тридцати лет с того момента, когда Комиссия Пирсона предложила, а ООН утвердила целевой уровень отчислений стран-доноров на поддержку развития бедных стран в размере 0,7% от ВВП. Отчисления всего пяти стран находятся на уровне этого показателя или превышают его.[56] В 2000 году взнос США составил 0,1%, а в сумме отчисления на поддержку достигли лишь 0,24% от ВВП развитых стран. ООН для выполнения программы «Цели развития тысячелетия» необходимо 50 млрд долл. ежегодно. Администрация Буша даже слышать не хочет о каких- либо целевых показателях. По ее мнению, помощь следует оценивать по результату, а не по затратам.
Однако есть примеры и другого подхода: план Маршалла, реализованный Соединенными Штатами после окончания Второй мировой войны, был очень эффективным. Он помог восстановить разрушенную экономику стран Западной Европы и укрепить сотрудничество, он способствовал становлению демократической Германии, а также созданию прочного и долговременного союза между Германией и США, который зашатался только после прихода к власти Джорджа У. Буша. План Маршалла был предвестником Европейского союза. Когда же летом 1988 года я предложил своего рода новый план Маршалла для Советского Союза на конференции в Потсдаме, который тогда принадлежал Восточной Германии, меня буквально подняли на смех.[57] Это показывает, насколько изменились настроения в период с 1947 по 1988 год.
Пороки иностранной помощи
Понятие «иностранная помощь» стало чуть ли не ругательством на фоне твердого убеждения, что она неэффективна и нередко приводит к обратным результатам. Такое представление вполне в духе господствующих рыночно-фундаменталистских настроений. К сожалению, столь низкая оценка иностранной помощи не лишена оснований.
В книге
• Во-первых, иностранная помощь слишком часто обслуживает интересы доноров, а не получателей. Предоставление помощи нередко определяется интересами национальной безопасности, вытекающими из геополитических устремлений, без учета уровня бедности и характера государства- получателя. Помощь Африке во времена холодной войны – ярчайший тому пример. После падения Берлинской стены Западная Германия в стремлении закрепить воссоединение передала Советскому Союзу или предоставила ему в виде кредитов немалые средства, практически не интересуясь, на что они идут. Позднее Украина стала геополитическим пенсионером Запада. Плохое правительство – главная причина бедности. Было бы куда лучше, если бы доноры уделяли больше внимания политической ситуации в странах, которые они поддерживают.
• Во-вторых, получатели очень редко имеют какие-либо права на проекты развития, которые разрабатываются и осуществляются внешними организациями. Когда эксперты уходят, мало что остается. Те программы, которые импортируются, а не разрабатываются на месте, зачастую не приживаются.[58] Страны-доноры обычно предоставляют помощь через своих подданных, которые становятся заинтересованными лицами, а потому поддерживают предоставление помощи. Даже международные институты предпочитают направлять иностранных экспертов, а не создавать соответствующий потенциал на месте. Эксперты подчиняются тем, кто платит им. Никто, за исключением сети моих фондов, а в последнее время еще и Программы развития ООН (UNDP), не желает оплачивать экспертов, которые подчиняются получателю помощи. В результате получатели далеко не всегда могут «переварить» помощь.
• В-третьих, иностранная помощь обычно предоставляется на уровне правительства. Правительство-получатель действует как куратор, который направляет средства на свои собственные нужды. В некоторых случаях помощь становится главным источником финансирования непопулярного правительства.
• В-четвертых, доноры настаивают на сохранении национального контроля над предоставляемой помощью, а координация между ними оставляет желать лучшего. Когда доноры начинают бороться за право предоставления помощи, правительству-получателю намного легче использовать выделенные средства на свои цели. Именно так произошло в Боснии, где международная помощь была в значительной мере растранжирена и ушла в карманы местных царьков.
• Ну и, наконец, в-пятых, мало кто сознает, что международная помощь – это высокорискованное предприятие. Заниматься предоставлением благ несравненно труднее, чем управлять предприятием с целью извлечения прибыли. Хотя бы потому, что единого измерителя общественного блага не существует, а прибыль – исчерпывающая характеристика результата. К тому же администрирование помощи находится в руках бюрократов, которые многое теряют, но мало получают от принятия на себя рисков. Неудивительно, что результаты выглядят так бледно, особенно если к ним подходят с той же меркой, что и для других видов бюрократической деятельности, и без учета сложности задачи.
Тем не менее иностранная помощь все же дает положительный эффект в странах с переходной экономикой, она, в частности, помогает поддержать жизнедеятельность центральных банков, финансовых рынков и судебной системы. Немало примеров свидетельствует о том, что иностранная помощь может быть очень полезной, несмотря на все ее недостатки. Иностранная помощь пользуется в Соединенных Штатах незаслуженно плохой репутацией. Большинство граждан США полагают, что мы направляем на иностранную помощь намного большую долю ВНП, чем тратится на самом деле, и что эти средства по большей части выбрасываются на ветер. Такие страны, как Канада, Швеция, Нидерланды и Великобритания, тратят на эти цели больше относительно своего ВНП, а репутация иностранной помощи там выше.
Перечисленные выше изъяны вполне можно преодолеть при наличии определенной политической воли. Мои фонды, например, в целом свободны от этих проблем, поскольку управляются гражданами стран – получателей помощи, которые верят в идею открытого общества и лучше других знают, что нужно их странам. Фонды ясно показали, чего можно добиться, когда ориентиром при предоставлении помощи являются интересы получателей, а не доноров. Представитель правительства одной из стран – получателей помощи как-то назвал меня государственным деятелем без гражданства, и я горжусь этим званием. «У государств есть интересы, но нет принципов, – сказал он, намекая на известное высказывание Киссинджера. – У вас же есть принципы, но нет интересов».[59] С тех пор это мой девиз.
Личный опыт
Для читателей, которые знают меня лишь как биржевого игрока, может стать неожиданностью то, что я активно помогал нуждающимся странам, причем с согласия их жителей. Я занимался этим более 18 лет. Первый национальный фонд я учредил в коммунистической Венгрии в 1984 году, а за ним последовали еще 32 национальных фонда, региональные и глобальные инициативы. Масштаб деятельности фондов значителен, их средний суммарный годовой бюджет составляет примерно 450 млн долл. на протяжении последнего десятилетия. Я истратил за это время без малого 5 млрд долл., а потому прошел через все ловушки, связанные с иностранной помощью, и могу похвастаться определенными успехами.
В коммунистической Венгрии мой фонд стал основным источником поддержки гражданского общества. Конечно, он не может претендовать на роль инициатора крушения коммунистического режима (главный импульс дал Советский Союз), но он, несомненно, в числе тех, кто помог подготовить страну к демократии. В России мой фонд предоставлял помощь, которая реально доходила до людей. Самый большой
