часов.
Бесс кивнула.
Майкл посмотрел на часы:
– Что ж, прошло только семь часов. Насколько я помню, она появлялась на свет тринадцать. – Он улыбнулся Бесс. – Тринадцать самых долгих часов моей жизни.
– И моей, – добавила Бесс.
Он сел на стул рядом с ней, нашел ее руку, положил на жесткий деревянный подлокотник между ними, потирая рассеянно ее большой палец своим. Оба думали о времени, которое провели порознь, о своем упрямстве, которое не принесло им ничего, кроме одиночества. Смотрели на свои сплетенные руки, и каждый из них был благодарен тому, что какая-то неведомая сила привела их сюда и вновь объединила.
Через какое-то время Бесс спокойно сказала:
– Они говорят, что ребенок очень крупный и Лизе будет тяжело.
– Мы останемся до конца. А что Стелла? Она знает?
– Я звонила ей, но она решила остаться дома и ждать новостей.
– А Рэнди?
– Он узнал перед самым отъездом, что роды начались. Он приедет завтра.
Они ждали в солярии, то подремывая, то просыпаясь. После полуночи отправились в отделение, узнали, что появилась новая смена. Заглянули в комнату для медсестер, прошли через комнату ожидания, где на диване крепко спал Джейк Пэдгетт. В родильной комнате была Хилди. Она сидела на деревянном стуле, что-то шила и, увидев их в дверном проеме, молча помахала им.
Пришла новая медсестра и представилась им. Ее звали Марси Унгер. Она прошла к Лизе проверить показания на мониторе, вернулась и сказала: «Без перемен».
К двум часам ситуация обострилась. Схватки наступали каждые пять минут, и был вызван анестезиолог, чтобы остановить действие препарата.
– Почему? – спросила Лиза.
– Потому что иначе вы не будете знать, когда надо тужиться.
Комната пришла в движение, Тех, кто хотел наблюдать за рождением, попросили натянуть стерильные голубые маски.
Марси Унгер не отходила от Лизы, как и Марк, который держал ее за руку и помогал правильно дышать.
Джейк Пэдгетт решил остаться в приемной, а Хилди, Бесс и Майкл надели маски.
Бесс овладели необычные чувства. Поднимая глаза, она встречала лишь взгляд красивых оленьих глаз Майкла под голубой маской. Ее пронизывал ток, как в юности, когда она влюбилась в него. Его глаза – их нельзя было сравнить ни с чьими – по-прежнему имели над ней магическую власть.
Его маска заколыхалась, когда он спросил:
– Как ты себя чувствуешь?
– Я не уверена, что хочу здесь остаться.
– Я тоже.
– Мы просто типичные родители. Все будет хорошо. Я уверена.
– Если я не грохнусь в обморок, – сказал Майкл.
Ее глаза сверкнули.
– Уверена, что ты будешь молодцом.
– Если мы не хотим там быть, зачем идем? – спросил Майкл.
– Для Лизы.
– О, ты права. Эта негодница просила нас об этом.
Маленький диалог немного снял нервное напряжение, и они улыбнулись друг другу. Бесс не могла удержаться, чтобы не сказать:
– Если нам повезет, у ребенка будут твои глаза.
Он подмигнул ей:
– Я почему-то уверен, что сейчас все пойдет хорошо.
Когда они снова вошли в комнату, ноги Лизы под простыней были согнуты в коленях. Изголовье кровати было поднято под углом сорок пять градусов. Глаза закрыты, она тяжело дышала и стонала, лицо блестело от пота, щеки отекли.
– Я должна… дол… тужиться, – выговорила она между вздохами.
– Нет, пока нет, – сказала успокаивающе Марси Унгер. – Береги силы.
– Но пора… пора… Я знаю… о… о… о…
– Дыши, как Марк тебе говорит.
Марк руководил:
– Сейчас глубоко… вдох… выдох. Медленно.
Бесс встретилась глазами с Майклом, в них были боль и беспомощность. Как и в ее глазах.
Когда схватки кончились, Лиза открыла глаза и увидела отца.
– Папа? – Она слабо улыбнулась.
– Привет, дорогая. – Его глаза улыбались ей. Он подошел к кровати и взял ее за руку. – Я здесь.
– И мама, – добавила она шепотом. – Вы оба здесь.
Лиза устало улыбнулась и закрыла глаза. Майкл и Бесс обменялись взглядами, говоря друг другу: «Она этого хотела». Они встали слева от Лизы, а Марк с матерью справа.
Появилась вторая медсестра, вся насквозь стерильная и в маске.
– Доктор будет через минуту, – сообщила она и обратилась к Лизе:
– Привет, Лиза. Я Энн, я должна позаботиться о ребенке, как только он появится. Я его измерю, взвешу и искупаю.
Лиза кивнула. Марси Унгер подошла к ее ногам, сняла простыню, убрала из-под ног подушку. Она собиралась надеть ей чулки, но предупредила:
– Если они тебе мешают, то не надо.
На боковые поручни она прикрепила две петли из ремня и положила руку Лизы на одну из них:
– Это поможет, когда ты захочешь тужиться.
Марк обращался к Лизе:
– Еще одна схватка… Ну, дорогая, покажи, как ты умеешь правильно дышать: выдох, выдох, выдох, вдох.
Лиза громко стонала. Появилась врач, в такой же маске, как и все присутствующие, и в шапочке:
– Ну как дела, Лиза?
Она обежала ее глазами, улыбнулась родителям.
– Привет, доктор Левис. – Лиза выдавила из себя максимум бодрости, но голос ее был очень слабым. – Почему вас так долго не было?
– Но я знала, как у тебя идут дела. А теперь посмотрим, как впустить этого малыша в этот мир. Я проколю пузырь, Лиза, и все пойдет быстрее.
Лиза кивнула и посмотрела на Марка, который гладил ее пальцы.
Когда прокалывали пузырь, Майкл отвернулся. Врач объясняла Лизе, что она делает, но та только продолжала стонать.
Бесс прошептала Майклу:
– Ты в порядке?
Он встретился с ней глазами и кивнул, но она видела, что это не так. Когда из Лизы потекла розовая жидкость, оставляя пятна на простыне, Бесс нашла его руку, пожала слегка и заметила, что Хилди наблюдает за ними. Глаза Хилди улыбнулись, и обе женщины, сами рожавшие, испытали взаимную симпатию.
Следующая схватка Лизы сопровождалась более громким стоном. Она закричала, выгнулась дугой, ухватившись за петлю и пытаясь вытолкнуть ребенка из своего тела.
