— Не знаю. Пусть Мак спросит.
— Да, обязательно надо выпытать. И чтоб Док не догадался, для чего.
— Мак узнает, — уверенно пообещала Агнесса. — Он из Дока что хочешь вытянет.
— Только пусть поскорее, — сказала Фауна. — Ну а теперь, дорогие мои, спать! —Фауна воткнула карандаш себе в гриву. — Да выспитесь хорошенько. Во-первых, сегодня приходит в порт эсминец с богатенькими моряками. А во-вторых, вспомните, что у нас за день сегодня?
— Получка! — хором воскликнули воспитанницы.
Фауна пошла к себе, прибрала волосы. Минут через пять она отправилась с последним обходом: вынесен ли мусор, не горит ли где свет. В темной Комнате досуга краснел огонек чьей-то сигареты.
— Эй, кто там?
— Я, — ответила Сюзи.
— Чего не спишь?
— Думаю.
— Ну, теперь я точно знаю — не будет от тебя в заведении проку. О чем думаешь, о гороскопе?
— Угу.
— Док тебе нравится?
— Я его в самое больное место ранила. Но и он хорош — сам меня довел…
— Хочешь, я его обработаю? — спросила Фауна. — С моей помощью будет твой.
— Зачем? Ему не нужна жена, а если и нужна, то уж, наверное, не такая, как я.
— Э, люди сами не знают, что им нужно. Приходится подталкивать. Какой мужчина в здравом уме станет жениться? Однако женятся.
— Может, по любви.
— Да, бывает и так. Однако это самые скверные браки. Если мужчина женился по любви, девять шансов против одного, что эта женщина ему не пара. Поэтому я устраиваю все за людей сама.
— Как это?
— Понимаешь, если мужчина кладет глаз на женщину, то причина тут вовсе не в ней, а в нем самом. Например, она ему напоминает покойную мать; или она брюнетка, а он боится блондинок; или он хочет жениться в отместку другой женщине; или не уверен в своих мужских способностях и хочет увериться. У меня был знакомый, специально это дело изучал, так он говорит: мужчина влюбляется не в женщину, а в тот образ, который создает в душе… Так что лучше всего, когда брак устраивает кто-то третий, на трезвую голову. По-моему, ты Доку подходишь.
— Почему?
— Потому что на него не похожа. Ну, хочешь его захомутаем?
— Не надо. Не хочу я никого хомутать. Особенно Дока.
— Но все же так делают.
— Знаешь, Фауна, — тихонько сказала Сюзи, — ты тогда про мою жизнь все верно угадала. В шестнадцать лет это со мной случилось. Ты знаешь, он разговаривал со мной, как будто я для него единственная… С тех пор я и слов таких не слышала…
— Ничего, — Фауна обняла Сюзи за плечи, — бог даст, еще услышишь. Если я это дело слажу, я твою звездочку красным кружком обведу. Ну что, пойдем спать?
— Пойдем, — сказала Сюзи. — И все-таки не надо хомутать Дока…
Сюзи подождала, пока Фауна уляжется, и прокралась наружу. В Западной биологической все еще горел свет. Сюзи перешла улицу под фонарем, поднялась на крыльцо, постучала пальчиками в дверь. Док не отвечал. Тогда она вошла: Док сидел за столом, глаза красные от бессонницы, — перед ним, в ряд, чашки из прозрачного стекла. Вид у него очень усталый, кожа на щеках, под бородой, кажется серой.
— Поздно работаешь… — сказала Сюзи.
— Да уж. Выкинул из-за тебя первую серию зародышей, пришлось переделывать заново. А это долгая волынка.
— Прости, пожалуйста. Слушай, Док, ты должен написать свою книжку. Что уж там за книжка, не знаю, а должен!
— Наверное, ты в тот раз угадала. Не могу я ее написать, кишка тонка.
— Глупости, — сказала Сюзи, — еще как можешь, нужно только захотеть.
— Хм, в том-то вся и штука, что я, наверное, не хочу.
— Зато я хочу.
— Ты? А при чем здесь ты?
Сюзи покраснела и долго разглядывала свои ладони, не зная, что ответить, потом промолвила:
— Понимаешь, все ждут, все хотят, чтоб ты написал. Не напишешь — всем будет обидно!
— Ну, это для меня не аргумент, — усмехнулся Док.
Сюзи попробовала зайти с другой стороны:
— Получается, ты просто трус и слабак.
— Ладно, я трус и слабак. Но это мое личное дело!
— Все равно ты должен написать!..
— Ничего я не должен.
— Я бы тебе помогла.
— Чем, дуреха?
— Чем? Подтолкнула бы тебя хорошенько под зад. Может, тебе как раз этого и не хватает.
— Слушай, оставь меня в покое. — Тут Док взглянул на часы. — Опять!! Ах ты, чертова баба! Опять из-за тебя время проворонил!
— Сам виноват, недотепа. Нечего на других сваливать.
— Убирайся отсюда! — рыкнул Док. — Шагай обратно в свою шлюшню!
На пороге Сюзи обернулась:
— Господи, бывают же такие дураки! — и громко хлопнула дверью.
Спустя немного времени раздался робкий стук в стекло.
— Я же сказал, убирайся! — крикнул Док.
— Это не Сюзи. Это я. — В дверь просунулся Мак.
— Что, подслушивал?
— Ничего я не подслушивал… Как ты думаешь, недвижимая собственность на Консервном Ряду — это хорошее вложение капитала?
— Не знаю, не думаю.
— А она девушка ничего, — сказал Мак.
— Ты же говоришь, не подслушивал!
— Чего подслушивать, и так все — слышно. Знаешь, умные люди говорят, брать жену из заведения хорошо по трем причинам.
— Постой, ты о чем? — удивился Док.
— Во-первых, — Мак загнул палец, — она будет тебе верна: она и так уже все в жизни перепробовала. Во-вторых, она тебя насквозь видит, значит, в тебе уже не разочаруется. А в-третьих, — Мак загнул третий палец, — если она глаз на тебя положила, то причина тут только одна.
— Какая?
— Нравишься ты ей! — сказал Мак. — Ну, я пошел…
— Погоди, присядь. Давай выпьем чего-нибудь.
— Извини, не могу, выспаться надо. У меня завтра дело важное. Спокойной ночи.
Некрашеная сосновая дверь закрылась за Маком, но Док еще долго смотрел на нее, и казалось его усталым глазам, что древесные волокна извиваются как живые…
19. БЛАГОСТНЫЙ ЧЕТВЕРГ (1)
