Выходят, возвращаются, живут среди нас. Как Кацман…
Андрей чувствовал, что ухватился сейчас за главное, но ему недоставало смелости проанализировать все до конца. Он знал только, что Андрей Воронин, который вошел в дверь с медной резной ручкой, был совсем не тот Андрей Воронин, который вышел из этой двери. Что-то сломалось в нем там, что-то утратилось безвозвратно… Он стиснул зубы: «Ну нет, здесь вы просчитались, господа хорошие. Не надо было вам меня выпускать. Нас так просто не сломаешь… не купишь… не разжалобишь…»
Он криво ухмыльнулся, взял чистый лист бумаги и написал на нем крупными буквами: «КРАСНОЕ ЗДАНИЕ — КАЦМАН. КРАСНОЕ ЗДАНИЕ — АНТИГОРОД. АНТИГОРОД — КАЦМАН». Вот как все это получается. Нет, шеф. Нам не распространителей слухов искать надо. Нам надо искать тех, кто вернулся из Красного Здания живым и невредимым — искать их, вылавливать, изолировать… или устанавливать тщательнейшее наблюдение… Он написал: «Побывавшие в Здании — Антигород». Так что пани Гусаковой придется-таки рассказать все, что она знает про своего Франтишека. А флейтиста, наверное, можно выпустить. Впрочем, ладно, не о них речь… Может быть, шефу позвонить? Спросить благословения на переориентировку? Рановато, пожалуй. Вот если мне удастся расколоть Кацмана… Он снял трубку.
— Дежурный? Задержанного Кацмана ко мне в тридцать шестую.
…А расколоть его не только должно, но и можно. Папка. Тут уж он не открутится… У Андрея мелькнула на мгновение мысль, что не совсем этично ему заниматься делом Кацмана, с которым неоднократно выпивалось и вообще… Но он одернул себя.
Дверь отворилась, и задержанный Кацман, осклабясь и засунув руки в лоснящиеся карманы, разболтанной походочкой вступил в камеру.
— Садитесь, — сухо сказал Андрей, показав подбородком на табурет.
— Благодарю вас, — отозвался задержанный, осклабляясь еще шире. — Я вижу, вы еще не очухались…
Все ему, мерзавцу, было как с гуся вода. Он уселся, дернул бородавку на шее и с любопытством оглядел кабинет.
И тут Андрей похолодел. Папки при задержанном не было.
— Где папка? — спросил он, стараясь говорить спокойно.
— Какая папка? — нагло осведомился Кацман.
Андрей сорвал трубку.
— Дежурный! Где папка задержанного Кацмана?
— Какая папка? — тупо спросил дежурный. — Сейчас посмотрю… Кацман… Ага… У задержанного Кацмана изъяты: носовых платков — два, кошелек пустой, подержанный…
— Папка там есть в описи? — гаркнул Андрей.
— Папки нет, — отозвался дежурный замирающим голосом.
— Принесите мне опись, — хрипло сказал Андрей и повесил трубку. Потом он исподлобья поглядел на Кацмана. От ненависти у него шумело в ушах. — Еврейские штучки… — сказал он, сдерживаясь. — Где ты девал папку, сволочь?
Кацман откликнулся немедленно:
— «Она схватила его за руку и неоднократно спросила: где ты девал папку?»
— Ничего, — сказал Андрей, тяжело дыша носом. — Это тебе не поможет, шпионская морда…
На лице Изи мелькнуло изумление. Впрочем, через секунду он уже вновь ухмылялся своей отвратительно-издевательской ухмылкой.
— Ну, как же, как же! — сказал он. — Председатель организации «Джойнт» Иосиф Кацман, к вашим услугам. Не бейте меня, я и так все скажу. Пулеметы спрятаны в Бердичеве, место посадки обозначим кострами…
Вошел испуганный дежурный, неся перед собою в далеко вытянутой руке листок описи.
— Нету тут папки, — пробормотал он, кладя листок перед Андреем на край стола и отступая. — Я в регистратуру звонил, там тоже…
— Хорошо, идите, — сказал Андрей сквозь зубы.
Он взял чистый бланк допроса и, не поднимая глаз, спросил:
— Имя? Фамилия? Отчество?
— Кацман Иосиф Михайлович.
— Год рождения?
— Тридцать шестой.
— Национальность?
— Да, — сказал Кацман и хихикнул.
Андрей поднял голову.
— Что — да?
— Слушай, Андрей, — сказал Изя. — Я не понимаю, что это с тобой сегодня происходит, но имей в виду, ты на мне всю свою карьеру испортишь. Предупреждаю по старой дружбе…
— Отвечайте на вопросы! — произнес Андрей сдавленным голосом. — Национальность?
— Ты лучше вспомни, как у врача Тимашук орден отобрали, — сказал Изя.
Андрей не знал, кто такая врач Тимашук.
— Национальность!
— Еврей, — сказал Изя с отвращением.
— Гражданство?
— Эс-эс-эс-эр.
— Вероисповедание?
— Без.
— Партийная принадлежность?
— Без.
— Образование?
— Высшее. Пединститут имени Герцена. Ленинград.
— Судимости имели?
— Нет.
— Земной год отбытия?
— Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.
— Место отбытия?
— Ленинград.
— Причина отбытия?
— Любопытство.
— Стаж пребывания в городе?
— Четыре года.
— Нынешняя профессия?
— Статистик управления коммунального хозяйства.
— Перечислите прежние профессии.
— Разнорабочий, старший архивариус города, конторщик городской бойни, мусорщик, кузнец. Кажется, все.
— Семейное положение?
— Прелюбодей, — ответствовал Изя, ухмыляясь.
Андрей положил ручку, закурил и некоторое время рассматривал задержанного сквозь голубой дымок. Изя был осклаблен, Изя был взлохмачен, Изя был нагл, но Андрей хорошо знал этого человека, и он видел, что Изя нервничает. По-видимому, ему было из-за чего нервничать, хотя от папки он сумел избавиться, прямо скажем, ловко. По-видимому, он понимал теперь уже, что берутся за него по- настоящему, и поэтому глаза его нервно щурились, а уголки осклабленного рта подрагивали.
— Вот что, подследственный, — сказал Андрей с хорошо отработанной сухостью. — Я настоятельно рекомендую вам вести себя прилично перед лицом следствия, если вы не хотите ухудшить своего положения.
Изя перестал улыбаться.
