Это «мы» подобно бальзаму проливается на мое сердце. Впрочем, Малыш последнее время часто говорит «мы», и я уже понемножку начал привыкать.
- Иди спать, - повторяет Малыш. - Но только скажи мне сначала: пока ты спишь, никто не придет на этот берег?
- Никто, - говорю я, как обычно. - Можешь не беспокоиться.
- Это хорошо, - говорит он с удовлетворением. - Так ты спи, а я пойду поразмышляю.
- Конечно, иди, - говорю я.
- До свидания, - говорит Малыш.
- До свидания, - говорю я и отключаюсь.
Но я знаю, что будет дальше, и я не иду спать. Мне совершенно ясно, что сегодня я опять не высплюсь.
Он сидит в своей обычной позе, к которой я привык и которая уже не кажется мне мучительной. Некоторое время он всматривается в потухший экран во лбу старины Тома, потом поднимает глаза к небу, как будто надеется увидеть там, на двухсоткилометровой высоте, мою базу, состыкованную со спутником «Странников», а за его спиной расстилается знакомый мне пейзаж запрещенной планеты Ковчег - песчаные дюны, шевелящаяся шапка тумана над горячей топью, хмурый хребет вдали, а над ним - тонкие длинные линии колоссальных, по-прежнему и, может быть, навсегда загадочных сооружений, словно гибкие, тревожно трепещущие антенны чудовищного насекомого.
Там у них сейчас весна, на кустах распустились большие, неожиданно яркие цветы, над дюнами струится теплый воздух. Малыш рассеянно озирается, пальцы его перебирают отшлифованные камешки. Он смотрит через плечо в сторону хребта, отворачивается и некоторое время сидит неподвижно, понурив голову. Потом, решившись, он протягивает руку прямо ко мне и нажимает клавишу вызова под самым носом у Тома.
- Здравствуй, Стась, - говорит он. - Ты уже поспал?
- Да, - отвечаю я. Мне смешно, хотя спать хочется ужасно.
- А хорошо было бы сейчас поиграть, Стась. Верно?
- Да, - говорю я. - Это было бы неплохо.
- Сверчок на печи, - говорит он и некоторое время молчит.
Я жду.
- Ладно, - бодро говорит Малыш. - Тогда давай опять побеседуем. Давай?
- Конечно, - говорю я. - Давай.
