некогда бывшей у него жены, Корделии.
Джейсон Стерлинг осторожно оттянул поршень шприца для подкожных инъекций, наблюдая, как цилиндр заполняется темной кровью из вены Глиняного Монстра. Два каткина, полу-человека, полу-кота, наблюдали за ним. Хотя их физиономии не были человеческими, чтобы можно было сказать доподлинно, но все же любопытство на них угадывалось. Стерлинг не знал, иллюзия это или нет. Пожалуй, они и вправду любопытны, стремятся к знанию и пониманию того, чего им не могут им дать их бедные получеловеческие мозги.
Глиняный Монстр храбро выдержал испытание, хотя на лице его было написано некоторое разочарование. — Уже сороковой раз я позволяю тебе это совершить, — заявил он, стиснув зубы. — Готов поклясться, ты уже трижды выкачал из меня всю кровь.
— Кровь постоянно регенерирует, — сказал ему Стерлинг, отворачиваясь со своей наградой. — Даже обычный человек может дать пинту крови через определенные интервалы, не получая ни малейшего вреда. Как же еще я смогу выяснить, почему ты начал стареть, если не путем кропотливого анализа?
— Двадцать пять лет кропотливого анализа ничуть не помогли тебе продублировать магию ангелов, — уточнил Глиняный Монстр — больше скорбя, чем жалуясь. — Может, ты и мастер мутаций, но стал ли ты ближе к секрету бессмертия?
Говоря это, Глиняный Монстр пристально смотрел на притихших каткинов, которые безмолвно отвечали на его взгляд. Их руки были сложены на обнаженной и почти безволосой груди, словно они пытались спрятать конечности, на которые не имели права, и которые толком не научились использовать — разве что для самых простых операций.
— Да, — согласился Стерлинг. — Я теперь намного ближе к секрету бессмертия, чем был прежде, и это — жизненно важный шаг. Теперь я обладаю гораздо большим пониманием алхимии возраста, чем любой из живущих людей. — Стерлинг не считал каткинов своей неудачей — просто еще одним шагом на пути прогресса. Придав им некоторое сходство с людьми, он чувствовал, что прошел, по крайней мере, половину пути к чуду, которое позволило Махалалелу сотворить людей из волков. Они ходили на двух ногах, держались прямо, и он — он был убежден в этом — обладали собственным желанием думать и действовать как люди, несмотря на то, что их кошачьи мозги не соответствовали их запросам. Они, увы, тоже были смертными, но Стерлинг не сомневался, что если продолжит эксперимент, то однажды освоит трюк, который воплощал для него вершину всех желаний.
— Ты добился прогресса, — подтвердил Глиняный Монстр. — Если бы еще тысяча человек занимались подобным, ты был бы ближе всех к цели. Если у тебя появится энтузиазм опубликовать то, что узнал, тогда другие разделят твою ношу.
— И обзовут мои знания безумством и богохульством, даже если я опубликую половину, — горько процедил Стерлинг, подключая к сосуду с кровью электрическую цепь, дабы сохранить ее в жидком состоянии, пока он проводит анализы. — Недружелюбное внимание, которое я получу от соседей, только усилит напряженность. Я приехал в Ирландию, чтобы спастись от войны, так лучше я поберегусь и от слухов.
— Если ты опубликуешь то, что сумеешь доказать, болтовня о богохульстве не помешает тем, кто пойдет по твоим стопам, и ты это знаешь, — возразил Глиняный Монстр, опуская закатанный рукав. — Беда в том, что в тебе преобладает стремление к тайной магии, вместо коммуникативного инстинкта ученого. Ты претендуешь на то, чтобы быть единственным, кто знает все, а лучше бы поделился с миллионом людей, каждый из которых обладал бы лишь частицей знания. Ты не сможешь сделать все в одиночку, Джейсон, даже если все время мира будет к твоим услугам.
— Мне и не понадобится все время мира, — отвечал Стерлинг, насупившись. — И я не собираюсь делиться своими достижениями с толпой дураков. Я знаю, как тебя беспокоит то, что ты утратил лучшие из даров, коими наградил тебя Творец, но ты должен доверять мне. Я не подведу.
Дверь за их спиной открылась, вошла Геката. Каткины беспокойно зашевелились, хотя ее вряд ли можно было считать чужой. Стерлинг нахмурился. Он не любил, когда ему мешали во время лабораторных исследований, и вообще, лучше бы она стучалась.
— Что тебе нужно? — спросил он. — Я должен работать с кровью Глиняного Монстра, пока она еще свежая. У меня нет времени на твои новости или интриги. — И он потянулся за чистыми стеклышками и маленькой пипеткой.
— Пусть твои руки делают то, что нужно, — спокойно отвечала она. — А уши в это время слушают.
— Война, и вправду, уже закончилась? — спросил Глиняный Монстр, всегда жадно стремившийся к новостям из большого мира.
— Все зависит от того, что ты имеешь в виду под словом «закончилась». Англичане и немцы пришли к соглашению относительно того, чтобы покинуть Францию, но судьба Нижних Стран еще повисла в воздухе. Даже если отход англичан окончателен, ни одну из сторон не заботит, чем закончится конфликт. Русские, которые охотнее воевали бы с Германией, чем заключали с ней союз по весне, не смогли продолжать войну, ибо американцы отказались им помогать, и теперь обстоятельства вынудили их воевать с Японией. Если Америка так и не поможет, им придется сильнее связать себя с германцами. Если же американцы пообещают помощь, откроется Восточный фронт, хотя Западный и будет закрыт. Что бы ни случилось, большевики обязательно утратят контроль. Дальше на восток — арабы и их союзники, и они уже были близки к победе, а теперь их ждет поражение. Арабы непременно будут продолжать воевать, даже без помощи Алленби, но теперь перевес на стороне турок. Всеобщая усталость заставит сделать небольшую паузу, пока немцы сдают свои позиции, но фабрики по производству оружия не станут простаивать больше одного часа. Силы разрушения продолжают наступать.
— И все-таки хорошо, что худшее из убийств остановлено, — задумчиво проронил Глиняный Монстр. — Пожалуй, передышка может обернуться миром. Пожалуй, половинная победа могла бы удовлетворить честь всех сторон.
«Честь! — подумал Стерлинг. — Сейчас 1918 год, и люди все еще говорят о чести! Как медленно эти бессмертные адаптируются к меняющимся временам. Он уже на три четверти написал свою новую книгу, которая должна перевернуть все идеи, изложенные больше века назад, но в сердце его по-прежнему живет Люциан де Терре, галантный защитник обездоленных Века Разума».
Он уже готовил серию образцов, поместив на каждое стеклышко каплю крови Глиняного Монстра. Различные реагенты, которые он собирался использовать, выстроились в ряд наготове.
— Для миссии мира было бы лучше, если бы немцев полностью разбили, — заметила Геката. — Может быть, поэтому Зелофелон отправил агентов Люка Кэпторна сражаться в их зловещей манере, чтобы предотвратить очевидность этого, — если в самом деле ангел, а не человек, сформировал такое намерение.
Каткины отпрянули от нее, прячась в нише, где обычно спали на матрасиках.
— Что это меняет? — спросил Стерлинг. — Будущее родится здесь, а не в расплавленной кузнице европейских войн. Если только я смогу продолжать свой труд, будет неважно, как Люк Кэпторн использует дары Зелофелона — и с какой целью. — Он все еще возился со стеклышками с необыкновенной тщательностью.
— Хотелось бы мне, чтобы это так и было, — промолвила Геката со вздохом. — Но то, что делают орудия Зелофелона, касается нас всех. Самозваный Асмодей, без сомнения, сумасшедший, а Харкендер, несмотря на свое обаяние и высокомерие, тоже не в своем уме. Разве не опасен ангел, столь безрассудно снарядивший их для дела, и не лучше ли нам побеспокоиться по их поводу?
— Что значит опасность или неопасность для ангела? — с коротким смешком осведомился Стерлинг. — Тебе, как ни кому другому из людей, стоит забыть об антропоморфном способе мышления. Кэпторн и Харкендер были безумны задолго до того, как им вернули их юность и повысили в статусе; сумасшедшие могут быть удобным инструментов, учитывая способность становиться одержимыми. Я и сам безумен в глазах многих моих приятелей, но я способен к самому чистому и четкому мышлению во всем мире, и единственный человек, который может надеяться разгадать секреты живой плоти. Пусть эти политики и генералы ведут свои войны, а ангелы — свои — по крайней мере, пока твой создатель не решит снова мобилизовать тебя.
