отправив его на воссоединение со своими братьями на дне.
Той ночью (над Океаном Снов всегда стоит ночь) Уилл, юнга, пришел увидеться со мной.
– В переднем хранилище шум, сэр.
– Неужели? – я схватил свой пистолет. – Веди.
Так мы и поймали гардемарина Гомера в хранилище сокровищ. Взломав, он открыл сундук с Историями и жадно наполнял карманы. Шедшее изнутри свечение подсвечивало его радостное лицо. Как изменилось на нем выражение, когда я взвел курок и приставил пистолет к его голове!
Вся команда была согнана на экзекуцию. Я лишил Гомера его звания. Затем я ослепил его своими собственными большими пальцами.
– Ты хотел Историю? – я впихнул горсть ворованного ему в рот. – Жри!
Затем я выкинул его за борт.
Несколькими ночами позже ко мне приблизился юный Уилл и сказал:
– Наказание гарде... мистера Гомера кажется жестоким.
– Он был в пределах заплыва до Греции – определенно. Если он угадал верное направление, то мог добраться до берега. Тогда он мог бы найти работу рассказчика. Платят не слишком, но прожить на это он смог бы.
– Почему мы так живем? Что делает Истории настолько важными?
Я вздохнул.
– Я не знаю, приятель. Возможно, они каким-то образом делают людей сильнее, мудрее или лучше. Дьявол не хочет, чтобы они проходили через блокаду, и таким как мы это подходит.
Тем оно и закончилось. Но теперь я поглядывал за юным Уиллом. Он казался способным парнем. И когда мы в следующий раз зашли в порт (грязный деревянный Лондон в Англии времен Возрождения), я вручил ему пистолет и тесак, и поставил его сторожить комнату с сокровищами, пока я сошел на берег за провизией.
– Гляди в оба глаза, – сказал я мальчику, – и НЕ ВЗДУМАЙ выкинуть что-нибудь этакое.
Флуоресцентное сияние наших накопленных Историй омывало парня неясным светом. Он стал по стойке «смирно» и сказал:
– Не стану, сэр.
– Знаю, что не станете, мастер Шекспир, – сказал я. – Знаю, что не станете.
16, S, Сера, 32.064
Купорос
Купоросное масло – это всего лишь концентрированная серная кислота. Но от легкого прикосновения к нему кожа покрывается волдырями, а если его нагреть, оно прожжет сталь. Если зарядить его в ручку, оно может быть использовано для написания рецензий.
Террористическая организация, известная как Международное Братство Критиков, градуирует свой купорос от единицы до десятки. Единичный купорос неофициально известен как «расплачься». Вторая степень называется «вдарь-по-стенке-и-пни-кошку». И так далее. Десятибальный купорос – он самый лучший – иногда называют «убийца-карьеры», а иногда – «причина-для-суицида». Очень многое зависит от того, насколько умело он тратится!
Купорос дистиллируется самими критиками из крови озлобленных писателей. Поэтому быстрое убийство обеспечивает слабый купорос. Именно по этой причине умелый критик заквашивает свою критику на небольших похвалах для того, чтобы поддерживать в своих жертвах жизнь и страдания столько лет, сколько сможет. Именно поэтому критики отзываются о своей дистилляции, как о Великом Искусстве.
Купорос Лондона очень, очень крепок. Знатоки восхищаются купоросом Парижа. Но по старому доброму избавлению мира от талантов ничто не сравнится с купоросом Нью-Йорка.[02]
17, Cl, Хлор, 35.453
Семь дней Создания
Понедельник, мы заполнили плавательный бассейн стерильной водой и добавили самовоспроизводящиеся цепочки полимеров. Сперва была подготовительная операция. Лаборатория была общественным плавательным бассейном до того, как мы ее купили, вычистили и оборудовали нашими импровизированными приборами. Мы добавили к смеси немного сахара и предоставили ее самой себе.
Вторник, бассейн был до упора заполнен нанотехническими формами жизни. Мы приступили к их обучению сперва вычислениям, а затем и рассуждению. Поскольку они репродуцировались со скоростью тысяч поколений в час, эволюционные силы быстро усилили их интеллект.
Среда, нанотехнические организмы достигли полной сознательности. Мы открыли шампанское. Возможно, некоторые из нас перебрали. Доктор Уилкинсон была застигнута в кладовке с юным лаборантом. Хотя кто мог ее винить? Мы все чувствовали ликование.
Четверг, форма жизни из бассейна потребовала доступ в Интернет. К тому времени, когда мы обнаружили, что они имеют дело с нашими корпоративными конкурентами и покупают акции, они уже крупно вложились в новую технологию и владели несколькими ценными патентами. У доктора Уилкинсон состоялся с ними строгий разговор о необходимости действий через соответствующие каналы.
Пятница, мы обнаружили, что лаборатория была куплена консорциумом, который, как оказалось, был прикрытием для жизни из бассейна. Было немного странно работать на собственный эксперимент, но доктор Уилкинсон созвала нас и напомнила, что мы живем при капитализме, и бесполезно жаловаться на его правила. Жизнь из бассейна осталась настолько довольной ее речью, что они вручили ей премию.
Суббота, наступил упадок. Записка от наших начальников направляла нас на посвящение всех усилий созданию растворимых в воде наркотиков. Вторая заявляла, что с этих пор весь персонал лаборатории должны наряжаться соответственно во Вторники Женского Белья Викторианской Эпохи. Третья записка постановляла, что доктор Уилкинсон должна сменить свое имя на Фифи. Моральное состояние утяжелялось.
Воскресенье, жизнь из бассейна объявила свои намерения покорить мир и поработить все человечество. Доктор Уилкинсон вылила в бассейн пятнадцать галлонов Хлоракса, убив все в его пределах. Охваченные ужасом, мы собрались у кромки бассейна и уставились вниз на его коричневеющее содержимое. Кто-то заплакал.
– Не жалейте ИХ, – сказала зло доктор Уилкинсон. – Они были просто дрянью.
18, Ar, Аргон, 39.948
Глаз Аргона
Аргон-Лучник не был сильнейшим из воинов, как не был и самым умелым. Но глаз его был сверхъестественным образом наметан на слабость. Охотясь на зубров, он вгонял свою стрелу в нежное место между шеей быка и его плечом. Ловя форель, он точно простреливал им жабры. Если вы положите перед ним неграненый алмаз, он будет изучать его с прищуренными глазами в течении часа или трех, а затем одним уверенным и решительным движением вытянет руку, чтобы слегка ударить по нему одним гвоздем и... в точку. Огранен.
Но его навык был незначительным, мало ценимым в Городе На Сваях, в котором один горожанин мог обладать властью обращать серебро в золото, а другой – возможностью призвать оленя из леса и птиц с неба. Его уважали как человека, но никогда не ценили высоко.
