взаимоотношения непрерывны, начиная с ранних взаимоотношений, установившихся в младенчестве, в дошкольные годы, и кончая гораздо более поздним периодом, иногда даже через поколения (Emde, 1988а, 1988b).
Раннее регулирование себя и другого, устанавливаемое через взаимодействие, также вносит важный вклад в развитие саморегулирующей функции Эго. Дополнительные исследования показали, что модели саморегуляции, установленные в раннем младенчестве, сохраняются и в юности (Brody, 1982). Когда мать обеспечивает чрезмерную, недостаточную или непредсказуемую стимуляцию, или постоянно не откликается на требования младенца, его саморегулирующее функционирование может быть подорвано; к тому же, эти ранние вредные воздействия могут позднее явно проявиться в том, как человек справляется с тревожностью, как это описывает, например, Гринэйкр (1941) и Вейл (1978).
Сандлер и Сандлер (1978) предположили, что, кроме того, что мы уже упомянули, взаимодействия матери и младенца обеспечивают среду для самых ранних представлений о собственном «я» и об объектах. Так как представления о себе и о других медленно формируются в мозгу младенца, они включают в себя представления об этих субъективных, воздействующих друг на друга переживаний или «ролевых взаимоотношений», Штерн (1985) называет довербальные репрезентации этих переживаний «ОРВ» — обобщенными репрезентациями взаимодействий. Он полагает, что ОРВ формируют основу памяти и являются базисом для репрезентации собственного «я». Эта идея может оказаться ценной, так как известно, что, хотя довербальные часто невозможно вспомнить в более позднем возрасте, образцы действия и процессуальные воспоминания, по-видимому, продолжают существовать и способствуют расширению компетенции младенца (Papousek and Papousek 1979, 1984; Lichtenberg 1987). Образцы взаимоотношений являются примером. Эволюционное исследование показало, что ранние переживания не могут использоваться для предсказания более позднего функционирования, но демонстрируемая с ходом времени прочность образцов взаимоотношений подтверждает предположение, явно выраженное в психоаналитической концепции переноса (Freud, 1905b). Мы полагаем, что эти образцы прочны, потому что они являются частью самой ранней формации личных и объектных репрезентаций.
СТАДИЯ РАЗДЕЛЕНИЯ—ИНДИВИДУАЦИИ
Иногда с четырехмесячного возраста, и фактически всегда к пяти или шести месяцам, младенец начинает проявлять интерес к миру, лежащему за пределами общения с матерью. Как только он двигательно способен к этому, младенец делает первые пробные попытки разорвать тесную физическую близость с матерью. Опираясь на свою метафору «симбиотической орбиты», Малер полагала, что следует назвать этот новый взгляд наружу «вылуплением»7.
«Вылупление» у Малер совпадает с третьей стадией сенсомоторного ума у Пиаже, когда младенец понимает, что его действия оказывают воздействие на внешние объекты, и его интерес сдвигается от действия к эффекту воздействия (1952). Намеренность поведения младенца впервые становится явно выраженной и он начинает различать цели и средства.
Хотя младенец проявляет интерес и с любопытством и исследует мир вокруг себя, его удовольствие и чувство безопасности зависят от его способности вызывать соответствующий отклик у матери. Малер осознала, что в то время, когда младенец исследует не связанный с матерью мир, он остается рядом ней в и продолжает нуждаться в ней как в «своей опоре». Теперь младенец устанавливает визуальный образец «перепроверки матерью», которая эмоционально «дозаправляет» его, иногда через физический контакт, но часто просто с помощью зрительных или слуховых сигналов. Любопытство и удивление младенца возникают в контексте «базисного доверия» и уверенности во взаимоотношении, и, как подтверждают свидетельства, мать становится теперь либидным объектом (Spitz, 1959). По-видимому, аффективное отношение к матери поддерживается, вне зависимости от фрустрации и удовлетворения (A. Freud, 1968).
Это базисное доверие особенно явно выражено в реакции младенца на незнакомцев. При столкновении с незнакомым человеком или ситуацией, младенец реагирует некоторой степенью тревоги. Однако, если прикрепленность к матери не подвергается опасности, младенец в конечном счете проявляет в отношении незнакомца больше любопытства, нежели тревоги (Малер and McDevitt, 1968; Bowlby, 1969; Rheingold, 1969; Brody and Axelrad, 1970; Ainsworth, 1978). Младенец смотрит на мать для получения аффективного ключа относительно безопасности или опасности. Это трудноуловимое и мгновенное взаимодействие. В ответ на ее ободряющую улыбку он радостно исследует незнакомца. Если она в тревоге хмурится, он ударяется в слезы, отходит от незнакомой ситуации и возвращается к матери. Эмди (1983) документально засвидетельствовал то, как действует эта система «социальной связи» в качестве вспомогательной эго-функции, то есть как она направляет ребенка и помогает решить, заняться ли исследованием или отойти в сторону и вернуться к безопасности, к матери.
Когда младенец начинает ощущать себя и другого при взаимодействии с матерью, он также формирует чувство связи, которое Штерн (1985) называет чувством «интерсубъективности», а Эмди (1988а, 1988b) понимает как зачаточное «мы». Теперь младенец пытается разделить переживания относительно событий и вещей. По мере того, как переживания все больше наделяются любовью, ненавистью и разнообразными другими позитивными и негативными аффектами, младенец постепенно понимает, что эти аффекты потенциально можно разделить с кем-то еще.
Концепция Винникотта о переходном объекте вполне подходит к развитию младенцем объектных отношений (1953, 1959). Любимое одеяло или мягкая игрушка имеет некоторую связь с ранними приятными переживаниями, связанными с матерью, и привязанность младенца к ним часто становится крайне интенсивной при разлуке с матерью, например, во время сна или в моменты расстройства. Это наводит на мысль, что данный объект во время разлуки сохраняет некоторую иллюзию присутствия матери, или, по крайней мере, ее успокаивающих, защитных функций. При обычном ходе событий переходный объект исчезает примерно ко времени установления либидного постоянства объекта, и это подтверждается наблюдением Спитца о том, что «переходный объект действительно является переходным в том смысле, что он присутствует в обоих мирах: с одной стороны, в архаическом мире условного рефлекса, и, с другой стороны, в эго-регулируемом мире объектных отношений» (1965, стр. 179). С установлением либидного постоянства объекта интернализованный образ матери, который превращается в Эго, принимает на себя успокаивающие, регулирующие функции переходного объекта.
Овладение прямохождением продвигает младенца к тому, что Малер охарактеризовала как фаза практики. Проявления эмоциональной приподнятости и избытка чувств типичны для этого времени, когда начинающего ходить ребенка опьяняют его собственные способности, когда он очарован миром и своими ежедневными открытиями. Взаимоотношения между матерью и ребенком включают в себя прогрессивно расширяющееся разнообразие и взаимный обмен чувств и действий. Ребенок обретает способность уходить от матери и возвращаться к ней, исследует все более расширяющийся мир и знакомиться с переживанием физической разлуки и с ее психологическими последствиями.
К концу фазы практики, между пятнадцатым и восемнадцатым месяцем, ребенок обретает
