что корона по праву должна принадлежать ему. Но придворные интриганы прочили на трон Соломона. Не ожидая смерти отца, оба принца, мало стесняясь, публично оспаривали трон друг у друга.
«Адония, сын Аггифы, возгордившись говорил: я буду царем. И завел себе колесницы и всадников и пятьдесят человек скороходов. Отец же никогда не стеснял его вопросом: для чего ты это делаешь? Он же был очень красив и родился ему после Авессалома. И советовался он с Иоавом, сыном Саруиным, и с Авиафаром священником, и они помогали Адонии. Но священник Садок и Ванея, сын Иодаев, и пророк Нафан, и Семей, и Рисий, и сильные Давидовы не были на стороне Адонии.
И заколол Адония овец и волов и тельцов у камня Зохелет, что у источника Рогель, и пригласил всех братьев своих, сыновей царя, со всеми иудеянами, служившими у царя. Пророка же Нафана и Ванею, и тех сильных, и Соломона, брата своего, не пригласил. Тогда Нафан сказал Вирсавии, матери Соломона, говоря: слышала ли ты, что Адония, сын Аггифин, сделался царем, а господин наш Давид не знает о том?
Теперь, вот, я советую тебе: спасай жизнь твою и жизнь сына твоего Соломона. Иди и войди к царю Давиду и скажи ему: не клялся ли ты, господин мой царь, рабе твоей, говоря: «сын твой Соломон будет царем после меня и он сядет на престоле моем?» Почему же воцарился Адония? И вот, когда ты ещё будешь говорить там с царем, войду и я вслед за тобою и дополню слова твои» (третья книга царств глава 1, стихи 5-14).
Если вспомнить, что Адония не провозглашал себя царем, а только притязал на будущее и имел сторонников, как и Соломон имел своих, то можно сказать, что пророк Нафан был гнусный лжец и интриган: он организует совместно с Вирсавией, бесстыдной вдовой убитого Урии, какое-то хитросплетение, имеющее целью похитить корону у прямого наследника, и употребляет клевету – он, святой человек! – для того, чтобы достигнуть своей цели.
Порядок престолонаследия, быть может, ещё не был твердо установлен у евреев. Но вполне естественно, что Адония, как старший, должен был наследовать своему отцу, тем более что он родился не от наложницы и не от чужой жены, как Соломон. Его право было признано двумя первыми лицами в государстве – главным военачальником и верховным жрецом.
Следовательно, если старый царь действительно и намечал в цари Соломона, то, вероятно, из желания сделать приятное своей жене. Давид поверил клеветническим доносам Вирсавии и Нафана.
«И сказал царь Давид: позовите ко мне священника Садока и пророка Нафана и Ванею, сына Иодаева. И вошли они к царю. И сказал им царь: возьмите с собою слуг господина вашего и посадите Соломона, сына моего, на мула моего, и сведите его к Гиону, и да помажет его там Садок священник и Нафан пророк в царя над Израилем, и затрубите трубою и возгласите: да живет царь Соломон» (третья книга царств глава 1, стихи 32-34).
Наконец, пришел час смерти Давида. Вот что говорит этот царь перед смертью сыну Вирсавии, которого он приказал торжественно помазать ещё при своей жизни:
«Ты знаешь, что сделал мне Иоав, сын Саруин… как… пролил кровь бранную во время мира, обагрив кровью бранною пояс на чреслах своих и обувь на ногах своих: поступи по мудрости твоей, чтобы не отпустить седины его мирно в преисподнюю» (третья книга царств глава 2, стихи 5-6).
«Вот ещё у тебя Семей, сын Геры, вениамитянина из Бахурима; он злословил меня тяжким злословием, когда я шел в Маханаим; но он вышел навстречу мне у Иордана, и я поклялся ему господом, говоря: „я не умерщвлю тебя мечом“. Ты же не оставь его безнаказанным; ибо ты человек мудрый и знаешь, что тебе сделать с ним, чтобы низвести седину его в крови в преисподнюю.
И почил Давид с отцами своими и погребен был в городе Давидовом.
Времени царствования Давида над Израилем было сорок лет: в Хевроне царствовал он семь лет и тридцать три года царствовал в Иерусалиме» (третья книга царств глава 2, стихи 8-11).
Давид умер, как жил. Он проявил возмутительную неблагодарность, этот избранник божий, приказав умертвить своего военачальника Иоава, самого преданного из его слуг, которому был обязан короной. На смертном одре он совершает клятвопреступление с отвратительным цинизмом, смешанным с лицемерием, по отношению к Семею, которого он якобы простил для того, чтобы составить себе славу царя великодушного, и на жизнь которого он обещал никогда не посягать.
Коротко говоря, он остался вероломным разбойником до самой могилы.
Но, конечно, церковь, между прочим, опять устами того же бенедиктинца Кальмета, оправдывает Давида. Он делает это в выражениях, которые стоит воспроизвести: «Давид воспользовался громадными услугами Иоава, и безнаказанность, которую он дарил ему в течение столь долгого времени, была наградой за его непоколебимую верность; но это соображение не освобождало Давида от необходимости наказать преступление и совершить правосудие по отношению к Иоаву».
Известно, что Иоав совершил большое преступление– именно тогда, когда он выполнил приказание Давида относительно Урии и оставил его на самом рискованном месте сражения. Церковь, однако, оправдывает Давида, но не оправдывает Иоава.
«С другой стороны, – добавляет бенедиктинец, – побуждения благодарности не существовали для Соломона, – и этот царь имел свои личные и частные мотивы для того, чтобы умертвить Иоава, ибо этот последний принадлежал к сторонникам Адонии».
Кончается дело тем, что Давид – святой, а Соломон – мудрый. На все святая воля господа! Восхитительно, что христианская церковь непременно захотела произвести Иисуса Христа от Давида и Соломона. Мы уже встретили несколько странных персонажей в родословной «мессии». Но эти два царя, не являются ли Они гораздо более омерзительными, чем все предыдущие?
Если бы, по крайней мере, церковь нашла какие-нибудь смягчающие обстоятельства!
Ничего подобного. Она проводит губкой по всем преступлениям Давида и делает из него завидного и почтенного предка. Он – образец царей и, как таковой, пользуется единодушным преклонением богословов. Он объявлен святым среди святых.
Поются его бессмысленные «псалмы» во время церковных служб. Больше того, церковь – она провозгласила это на своих многочисленных соборах – видит в Давиде человеческое воплощение Иисуса, то есть бога-сына, второго члена «пресвятой троицы».
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ. БОГОМУДРОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА СОЛОМОНА.
И сел Соломон на престоле Давида, отца своего, и царствование его было очень твердо» (третья книга царств глава 2, стих 12).
Излишне прибавлять, зная библейские нравы, что первым делом нового царя было избавиться от Адонии и обоих первых персонажей израильского народа, которые предпочли бы видеть корону на голове этого сына Аггифы. Адония не мечтал больше о царстве; он давно понял, что его песня спета: все, что ему было нужно из наследства Давида, была молодая девица, согревавшая кости его малопочтенного отца. Он был влюблен в прелестную Ависагу. Как единственное возмещение за убытки, понесенные им от потери короны, он, старший, непосредственный наследник, просил для себя только красивую служанку своего отца. Эта любовь, которая ровно ничего не значила сама по себе, послужила, однако, предлогом для одного из первых «богомудрых» решений Соломона: он распорядился убить Адонию несмотря на то, что этот последний отнюдь не отказывал ему ни в каких знаках покорности и примирился с лишением престола. Адония, который был прост и наивен, обратился за содействием своим любовным планам к самой Вирсавии.
«И пришел Адония, сын Аггифы, к Вирсавии, матери Соломона, (и поклонился ей).
Она сказала: с миром ли приход твой? И сказал он: с миром. И сказал он: у меня есть слово к тебе. Она сказала: говори. И сказал он: ты знаешь, что царство принадлежало мне, и весь Израиль обращал на меня взоры свои, как на будущего царя; но царство отошло от меня и досталось брату моему, ибо от господа это было ему; теперь я прошу тебя об одном, не откажи мне… Прошу тебя, поговори царю Соломону, ибо он не откажет тебе, чтоб он дал мне Ависагу сунамитянку в жену.
И сказала Вирсавия: хорошо, я поговорю о тебе царю. И вошла Вирсавия к царю Соломону говорить ему об Адонии. Царь встал перед нею, и поклонился ей, и сел на престоле своем. Поставили престол и для
