Степан довольно усмехнулся и, все еще не бросая жерди, развернулся и пошел ко входной двери дома. Когда он поднялся на последнюю ступень, из тени в дверном проеме появилась красивая женщина с глазами глубже, чем море. Степан в нерешительности остановился. Она дотронулась до его лица. Степан неестественно улыбнулся, выпуская из рук жердь.
Дверь в комнату Лукавского вылетела, вырывая с мясом петли из косяка, и упала на стол у противоположной стены. Меценат из последних сил сумел совладать с собой и, продолжая смотреть на пустой, чернеющий дверной проем, оперся за спиной двумя руками о подоконник. Огромного роста человек со шрамом на левой щеке ото лба и до подбородка, уверенно ставя ноги, вошел в комнату. Не задерживаясь у порога, он прошел к шкафу, и раскрыл дверцы. Они почему-то оказались не запертыми. По комнате со слабым шипением пронесся легкий ветерок, колыхнув пламя свечей, и потушив половину из них. Мороз прошел по коже Лукав-ского, но ни взглядом, ни жестом он не выдавал своего страха. Громила отошел на три шага назад. Из тьмы шкафа в полумрак комнаты пустыми глазницами смотрело девять черепов. Громила поднял левую руку с растопыренными пальцами и глухим басом завыл слова древнего заклинания: «Эвер! Агн! Вир!...». Порыв ветра вышел из шкафа, и люстра под потолком слегка качнулась.
На улице послышались крики. Сначала мужские, сдержанно приглушенные, затем женские, душераздирающие. Лукавский, не отрывая глаз, смотрел на шкаф. Все, что сейчас произойдет, он видел много раз, только теперь это должно принести ему жуткую смерть.
После еще одного порыва ветерка шипение сменилось легким стрекотанием. Громила продолжал смотреть на черепа в шкафу. Из пустых глазниц и переносиц тонкими струйками потянулся черный дымок. Сначала из двух, затем еще из четырех и оставшихся трех черепов. Тонкие струйки постепенно густели. Вытекающий дымок опускался к полу и после этого поднимался к потолку, собираясь в маленькие отдельные облачка и образуя правильный круг. В комнате что-то завыло, словно ветер в трубе. Черные облака пришли в движение и каруселью завертелись вокруг люстры.
Лукавский почувствовал холодное прикосновение ветра к щеке, со стола слетело несколько бумаг. От потолка облака устремились к полу, затем по параболе начали подниматься вверх, собираясь в сгусток, похожий на кокон. Через минуту он принял форму капли. Капля метнулась в правый, ближний от Лукавского угол комнаты, затем в левый дальний и, не долетев до него, резко изменив траекторию, опустилась к полу. Оттуда после небольшой паузы черная капля отлетела к входной двери и так же быстро направилась к Лукавскому. Тот успел только округлить глаза.
Тело мецената как губка впитало в себя весь сгусток без остатка. Глаза закрыла черная пелена, тело скрючило в страшных судорогах, и Лукавский повалился на пол. Боль была настолько ужасной, что мышцы с силой сокращались, заставляя конечности принимать неестественные положения.
В окнах домов то там, то тут зажигался свет. Жители улицы выходили из своих домов. Казалось, что все собаки в округе взбесились от полной луны.
— Пожа-ар! — раздался зычный протяжный крик.
— Пожа-а-а-ар! — отозвалось на другом конце улицы.
Дом Лукавского вспыхнул как порох. Он загорелся сразу и весь. От жара лопались стекла в домах напротив. Невозможно было не то, что подойти к дому, пройти мимо по улице и то было не просто. Дом горел всю ночь, а под утро погас в несколько минут, оставив только обугленный каркас, который вскоре с треском обрушился. Толпа зевак, пожарные, полицейские еще какое-то время стояли возле пепелища, выдвигая версии о причине происшедшего. Кто говорил, что барин был прислужником дьявола и его Бог наказал, кто уверял, что, наоборот, он был слишком набожным, и в доме всегда горело столько свечей, что немудрено было случиться такой беде. Удивлялись, как это еще раньше все не сгорело.
Юра сидел на кухне, вяло болтая ложкой в уже остывшем кофе, и воочию представляя себе беседу с Главным редактором по поводу его, Юры, неумения найти в жизни таинственное, но реально существующее явление, и раздуть из него хотя бы недолгую сенсацию. Предложенная Мариной идея «поезда-призрака», якобы блуждающего по железным дорогам всего мира, конечно же, хороша, но о ней уже писано-переписано десятки раз. А в последний год коллеги-журналисты как с цепи сорвались — не проходит и недели, чтобы какое-нибудь издание не упомянуло об очередном появлении фантома где- нибудь под Урюпинском. Причем свидетели все как на подбор — то баба Серафима, вечнодежурная по какому-то заштатному переезду близ какого-то хутора, то полупьяный стрелочник дядя Петя... Конечно, с бодуна чего только не покажется, но из этого умудряются раздуть статью вроде той, из позавчерашней «Вечерки». Как ее... а, «Трехвагонный фантом в лабиринтах времени»! Более идиотское название и придумать трудно, так ведь раскупаемость газеты подскочила чуть ли не вдвое. Эх, вот если бы самому увидеть этот дурацкий поезд, да сделать репортаж, снабженный собственноручно отснятыми фотографиями. Скромно так указать: «Фото автора»... Но где искать то, в существовании чего сам не уверен? А может, просто съездить на железнодорожный полигон под Щербинкой, наснимать там старых паровозов... небольшой компьютерный монтаж и готово дело.
Слава Богу, что полученный неделю назад диплом об окончании журфака МГУ дает право на неограниченное посещение спецфондов Российской Государственной библиотеки, «в девичестве» просто «Ленинки», но и там все сводится к методу «пойди туда, не знаю куда». Консультанты уже стонут от одного только вида запросов типа «блуждающие призраки и мировая железнодорожная сеть».
Пока Юра предавался этим невеселым мыслям, на кухню вошла мама.
— Чего грустишь? — спросила она, и, взяв пульт, включила стоящий на подоконнике небольшой телевизор. На полуслове в кухню ворвался замогильного тембра голос известного телекомментатора Доренкова: «...инственного поезда в разных точках планеты. Сегодня утром по каналам агентства „ИНТЕРФАКС“ мы получили информацию о появлении трехвагонного железнодорожного фантома в тоннеле под Ла-Маншем». Юра весь превратился в слух. Телеведущий тем временем продолжал: «Мы попросили прокомментировать этот феномен известного ученого-тополога, кандидата физико-математических наук, Ивана Александровича...»
— Надо же, ведь серьезный обозреватель, а говорит какую-то ерунду! — заметила мама, заглушив на мгновение телеведущего.
— Мама! Умоляю, дай послушать! Я из-за тебя фамилию пропустил! Как он сказал?
— Не повышай голос на мать, — спокойно сказала она.
— Извини. Мне это нужно для работы, — хоть и сдержанно, но все же недовольно проговорил Юра.
Мама налила себе чай и села за стол.
На экране возник мужчина лет сорока, приятной наружности: «Феномен, о котором идет речь, существует. Поезд образца начала века, таинственным образом появляющийся в разных местах планеты, представляет собой зарегистрированное многими странами явление из области топологических аномалий. Существуют фотографии и видеозаписи этого феномена, названного учеными „НЖО“ — неопознанный железнодорожный объект. Через две недели группа ученых-энтузиастов, которую я возглавляю, отправится в экспедицию на Украину, в город Белая Церковь Киевской области, где два месяца назад наблюдалось неоднократное прохождение подобного объекта по одному из старых заводских перегонов. В настоящий момент нам известно, что похожий по описаниям трех-вагонный состав бесследно исчез в Италии летом 1911 года, о чем написали многие газеты того времени. В нашем распоряжении также имеется копия отчета итальянской комиссии, которая пыталась расследовать это исчезновение по горячим следам...».
Юра торопливо надел сандалии, схватил кожаную папку, проверил ее содержимое и, застегнув молнию, выскочил на улицу. Теперь он знал, в какой области нужно проводить поиск информации, чтобы найти прослушанную им фамилию ученого. А узнать по фамилии адрес-телефон не составит труда. Только бы ученый согласился взять его в свою экспедицию! Сегодня поиски будут целенаправленными, а не наугад, как прежде.
В переходе на станцию «Библиотека имени Ленина», как всегда в этот час, было не протолкнуться. На вопрос пасатижного вида тетки: «Куда прешь, дылда очкастая!», Юра добродушно ответил: «Мадам, Вы все равно не поверите». Выслушав спиной ответный вопль: «Интеллигенция-я!...», Юра протиснулся к выходу и через мгновение был уже в подземном переходе, который выведет его на залитую солнцем Моховую.
В переходе двое пожилых музыкантов душевно наяривали «На сопках Манчжурии» на трубе и баяне. Через пару метров стояла старушка с печальным измученным лицом. Таких бабушек стоит по
