мастер спорта.
С 1958 по 1961 г. выступал за московский «Спартак», с 1961 по 1974-й – за ЦСКА. Чемпион СССР 1963–1966, 1968, 1970–1973 гг. Трижды – в 1968, 1969 и 1971 гг. – был назван лучшим хоккеистом года.
Чемпион мира 1964–1971 гг. Чемпион Европы 1964–1970 гг. Олимпийский чемпион 1964, 1968 и 1972 гг. В 1967, 1968 и 1971 гг. был признан лучшим нападающим чемпионатов мира.
Награждён орденом Трудового Красного Знамени и двумя орденами «Знак Почета».
Индивидуальная неповторимость в исполнении каскадов финтов, обводок, скрытых передач и конечно же бросков как «коронных», отрепетированных, так и продиктованных игровой ситуацией, но завершавшихся почти неизменно голами, – все это выделяло Анатолия Фирсова. Даже в относительно небольшой группе выдающихся форвардов отечественного и зарубежного хоккея.
Анатолий в совершенстве владел всеми средствами атаки. Причем в ходе контакта с соперником непременно финтил, а когда тот «попадался на удочку», следовал скоростной взрыв – и ищи-свищи ветра, то бишь Фирсова, в поле.
А знаменитый фирсовский бросок – удар! Он никогда в отличие от многих нынешних хоккеистов не пользовался им слепо. Все-то – и вратаря на выкате, и расположение партнеров и соперников – видел и учитывал Анатолий. В зависимости от ситуации мог сделать паузу перед броском, мог выложить шайбу и на клюшку партнеру, и только итог был одинаковым – гол.
Совершенная игра Фирсова с трибуны казалась настолько простой, что однажды Анатолия спросили: «Сложно ли так играть?» А он в присущем ему стиле ответил: «Просто. Очень просто. Сложно другое – тренироваться, чтобы так играть…»
В тренировках Фирсов, совершенствуя приемы старые, находя новые, буквально спрессовывал время. И многих, особенно молодых партнеров, он заражал своей азартностью. Впрочем, «азартность» – не совсем то слово, когда речь идет о Фирсове. Точнее, пожалуй, сказать: тренировался и играл неистово…
Подчас мы, тренеры, пытались сдерживать на тренировках неуемного Анатолия, однако попытки наши были бесполезны. Более того, он сам накручивал сложность в предложенных нами упражнениях. Ведение шайбы усложнял прыжками, этакими танцевальными па, наподобие нынешней аэробики. При обводке сам себе жизнь усложнял так, что другие армейцы, которых всегда было трудно удивить сложностью тренировочных упражнений, на Анатолия просто засматривались.
Когда Фирсов пришел к нам в ЦСКА, он был отнюдь не атлетом – из-под тонкого слоя мышц кое- где даже кости выпирали. Но тренировки, в которые он поверил сразу и безоговорочно, быстро дали зримые плоды: окрепла мускулатура, вырос вес, усилилась мощь бросков. Правда, внешне богатырем Анатолий так и не стал, но из соперников лишь единицы выигрывали, да и то редко, у него единоборства. И дело не только в том, что развил до высочайшей степени Фирсов силу, быстроту и ловкость, – он еще и подаренную ему природой смекалку до совершенства довел. Достаточно вспомнить знаменитый прием «конек – клюшка», который правильнее было бы называть, как это делается в гимнастике, по имени его автора – Анатолия Фирсова.
Буквально с первых шагов Анатолия в хоккее соперники начали уделять ему особое – со всеми вытекающими последствиями – внимание. И из года в год это «внимание» росло. Опека становилась все более плотной и назойливой. Вот тогда-то Фирсов однажды и попробовал показать маячившему перед ним на расстоянии длины клюшки сопернику, что шайба сошла у него с крюка. Стоило сопернику, поверившему в это, пойти вперед на сближение, как Фирсов включил скорость и вместе с шайбой, совершившей путешествие по маршруту «клюшка – конек – клюшка», оказался у него за спиной.
В дальнейшем Анатолий довел этот прием до совершенства. И хотя весь хоккейный мир изучал это фирсовское оружие, противодействовать ему так и не научился никто.
И еще об одной черте Фирсова-спортсмена необходимо сказать. Бывает, добившись признания, игрок начинает позволять себе вольности. К Анатолию же я за двенадцать лет совместной работы даже и придраться не мог – ни в связи с опозданиями, ни тем более с нарушениями режима. Верю: в спорте грядущего такое, как у Фирсова, высокосознательное отношение спортсмена к своему делу станет нормой.
Крепкое мастерство, умение биться за победу – все это Анатолий показывал не раз. И все же, как тренер, вижу особую ценность такого игрока, как Фирсов, для команды в другом.
20-летнему Анатолию мы доверили в ЦСКА место в тройке. Позже, когда Анатолию мы придали семнадцатилетних Владимира Викулова и Виктора Полупанова, Фирсов так умело действовал на них, что юные сумели, выдержав и физические нагрузки и конкуренцию, стать ведущим звеном сначала в таком клубе, как ЦСКА, а затем и в сборной.
Конечно, лидером-запевалой оставался Анатолий. Но рядом с ним на глазах рос тонкий тактик Викулов, а Полупанов прогрессировал как бомбардир. Да и в дальнейшем, с кем бы ни приходилось играть Фирсову, мастерство партнеров его начинало проявляться невиданными прежде гранями.
Десять лет отменно выступал Анатолий на левом краю атаки, но когда мы предложили ему попробовать себя в новой вообще для хоккея роли хавбека, он согласился сразу же, без колебаний. Согласился, хотя было ясно, что придется в корне перестраиваться, заниматься в основном организацией атак, созданием условий для передних нападающих – Владимира Викулова и Валерия Харламова. Эту принципиально новую в практике мирового хоккея роль Анатолий Фирсов вновь сыграл отлично, а его звено в 1972 году не уступило никому даже и одного микроматча.
Не припомню, чтобы кто-либо еще за 10–12 лет выступлений в большом хоккее смог проявить себя столь многопланово. Смог бы способствовать становлению такой плеяды выдающихся спортсменов, созданию выдающихся звеньев.
Пишу об этом столь подробно не только для того, чтобы отдать должное Анатолию Фирсову, – пользуясь случаем, хочу поклониться всем хоккеистам, кто помогал мне в нелегкой тренерской работе. Создать выдающегося игрока, воспитать его один тренер, будь он семи пядей во лбу, не в состоянии – в этом я убежден, кто бы ни утверждал обратное. Вылепить одними лишь тренерскими руками игрока- середняка, команду средненькую действительно можно. Создать игрока-махину, команду классную без помощи самих хоккеистов, подобных Фирсову, пустая затея – ни умения, ни терпения не хватит. Лишь единство мышления тренеров и спортсменов, их совместный труд, незримые подчас связи могут привести к высоким и желанным целям.
…С фирсовской улыбки начал я рассказ об Анатолии, улыбкой хочу и закончить. Событие, о котором хочу вспомнить, поначалу не вызывало улыбок – решающий матч чемпионата мира в Вене с канадцами складывался трудно и при счете 1:1 наши нападающие ничего не могли поделать с вратарем Сетом Мартином. В одном из эпизодов Фирсов заигрался и, понурив голову, подъехал к борту, готовясь выслушать внушение за недисциплинированность. Около него оказалась шайба, и Анатолий, не глядя, отбросил ее верхом. Отбросил – и попал в объятия товарищей: защитник Боунес, пытаясь задержать шайбу, сделал это так неудачно, что она.
скользнув по спине опытнейшего Мартина, оказалась в воротах.
Мы победили, стали чемпионами, и на пресс-конференции Фирсову, естественно, был задан вопрос: как ему удалось с 35 метров забросить шайбу опытнейшему вратарю канадцев? Анатолий, не моргнув глазом, ответил: «Увидел, что Мартин расслабился… что открыт верхний угол – вот и послал туда шайбу…» Сказал и улыбнулся с этаким прищуром – мол, почему бы не пошутить, отвечая на такой несерьезный вопрос? Взглянул я на журналистов, вижу – поверили, строчат в блокнотах. И решил я тогда красивую легенду не разрушать. А теперь она, пожалуй, и ни к чему – ведь Анатолий Фирсов своей игрой немало настоящих легенд создал. Как, впрочем, и другие выдающиеся нападающие многих поколений
