необходимы…»
Кроме янычар, в турецкой армии были пехотные формирования «асабов» (холостых), состоявшие в массе своей из стрелков и воевавших в рассып– ную. В основном эти войска комплектовались из наемников, воевавших за долю в добыче. Как показывает отрывок из «Повести об Азовском сидении», турки иногда пользовались услугами немецких наемников.
24. ШВЕДЫ
Реформатором европейской боевой тактики по праву считают шведского короля Густава II Адольфа. В пехоте он сократил число пикинеров, а число мушкетеров увеличил. Это стало возможным благодаря усовершенствованию и облегчению мушкета, стрельба из которого стала намного результативнее, а времени на перезаряжание тратилось меньше. Мушкетер мог вести огонь с рук, не применяя сошкуподставку, что намного увеличило скорость перест– роения.
Шведская конница уже не вела на поле боя бессмысленную стрельбу, а атаковала с холодным оружием. Она состояла из драгунских и рейтарских полков, тяжеловооруженные кирасиры были упразднены. Драгуны обучались, в основном, бою верхом и стали полноправным видом кавалерии. И рейтары, и драгуны могли действовать врассыпную и строем, состоящим из четырех ше– ренг. Первые сохранили за собой нагрудные доспехи – кирасы – и могли вступать в рукопашную с кирасирами противника. На вооружении первых двух шеренг рейтар, возможно, еще сохранялись пики, у драгун же они были уп– разднены. Шведские драгуны действовали по той же схеме, что и аркебузе– ры, но, в отличие от них, больше внимания уделяли бою холодным оружием. У шведской кавалерии было неоспоримое преимущество перед врагом: она могла атаковать врукопашную сразу, пока неприятельская конница вела под– готовительную стрельбу, стоя на месте (за исключением польской, имевшей другую тактику). Естественно, что напор мчавшихся всадников, кавалерия, стоящая на месте, остановить была не в силах.
Сражения при Брейтенфельде (1631 г.), на реке Лех (1632 г.), при Юце– не (1632 г.) показали превосходство шведской тактики, но в последнем бою Густав II Адольф был убит. Затем его армия под командованием пос– редственных военачальников Бернгарда и Горна потерпела поражение при Не– рдлингене (1634 г.).
Усовершенствование огнестрельного оружия привело к тому, что пикинеры постепенно стали не нужны. Европейские армии все чаще отказывались от рукопашных атак, предпочитая вести бой на расстоянии, а с изобретением «байонета», вставляющегося в ствол мушкета для ведения ближнего боя, значение пикинеров уменьшилось еще сильнее.
Первыми решились на отмену пик в армии австрийцы в 1684 г. Но байонет неудобен тем, что, применяя его, мушкет нельзя было использовать для стрельбы. Изобретенный вскоре во Франции штык не имел этого недостатка. Первые опыты фехтования на штыках были проведены в присутствии короля Людовика XIV в 1688 г., однако конструкция крепления штыка на стволе бы– ла еще несовершенной, и штыки соскальзывали с мушкетов при нанесении ударов. Король Франции «забраковал» нововведение. Австрийцы быстро поня– ли преимущество нового вида оружия и, усовершенствовав крепление, немед– ленно перевооружили свою пехоту в 1689 г. Затем новшество распространи– лось по всем армиям Европы, а французы, изобретатели штыка, приняли его на вооружение самыми последними, в 1703 г. Об этом хорошо рассказано в работе Пузыревского:
«Пикинеры были самым страдательным войском: не нанося никакого вреда неприятелю, они терпели сильно от его огня. Это так сознавалось войска– ми, что после одержанной французами победы под Штейнкерком в 1692 г., в третью Нидерландскую войну, французская пехота побросала пики и вооружи– лась найденными на поле сражения ружьями.
Катина первый отбросил пики в альпийском походе 1690 г. Только в 1703 г., после долгого спора между Вобаном и майором французских гвардейцев д'Артаньяном, впоследствии маршалом Монтескье, Людовик XIV склонился на доводы первого и уничтожил пикинеров, вооружив всю армию ружьем со шты– ком» (102).
Первое боевое крещение во французской армии штык получил в бою при Шпейере (1703 г.), а в сражении при Рамильи (1706 г.), один эльзасский пехотный полк смог пробиться сквозь многочисленную кавалерию противника, и отступая на протяжении мили отражал ее атаки штыками. Все же штык не вытеснил пикинеров окончательно. В шведской и русской армиях они сущест– вовали еще в эпоху Северной войны (1700– 1721 гг.).
Тактика шведской армии того периода великолепно отражена в публикаци– ях А. Васильева, а также в книгах Петера Энглунда на шведском языке.
В этих работах подробно освещается вся структура построения шведской пехоты и кавалерии, но механику рукопашного боя из упомянутых авторов не описывает никто. Если манера боя конницы более- менее ясна, то пехотная известна очень мало. А. Васильев дает только небольшую сноску:
«Любопытно, что практика штыкового боя тогда еще не была освоена. Ус– тав требовал от шведского мушкетера атаковать, держа ружье в левой руке, а обнаженную шпагу – в правой. Колоть штыком было несподручно». («Орел» N1,1992 г.).
В книге О. Леонова и И. Ульянова «Регулярная пехота 1698 – 1801 гг., вышедшей на несколько лет позже, авторы пришли к тому же выводу:
«В шведских войсках, противостоявших русским полкам, практиковался комбинированный способ рукопашного боя, когда солдат одновременно пользовался фузеей с багинетом (в левой руке) и шпагой (в правой). Такой способ требовал длительной подготовки, поэтому русские, не обладавшие ни достаточным временем для обучения, ни достойными учителями, применяли более простые приемы».
Бесспорно, армии Европы не успели полностью освоить штыковой бой в столь краткие сроки, и шведская пехота в этом смысле не была исключени– ем. Маршал Савойский упоминает следующий факт:
«Карл XII, шведский король, хотел ввести в свою пехоту атаку холодным оружием. Он об этом часто говаривал, и в армии знали, что это было его идеей. Наконец в сражении против московитян, в тот момент, когда дело должно было завязаться, он подъехал к. своему пехотному полку, сказал прекрасную речь, слез с лошади перед знаменем и сам повел свой полк в атаку; когда он приблизился на тридцать шагов к неприятелю, весь полк его стал стрелять, несмотря на его приказание и его присутствие. Впро– чем, полк отличился и разбил неприятеля. Король был этим так ужален, что прошел только по шеренгам, сел на лошадь и отъехал, не вымолвив ни одно– го слова» (20).
Если систематизировать все данные по тактике прошлых войн и сопоста– вить их с тактикой шведской армии XVIII в., то можно логически выстроить следующее представление о рукопашном бое шведской пехоты.
Построение шведского батальона XVIII в. ничем не отличалось от пост– роения времен Густава II Адольфа. В центре в 6 шеренг по 32 человека в каждой, строились пикинеры, а на флангах – мушкетеры и гренадеры, также в 6 шеренг. В зависимости от обстоятельств, батальон мог построиться в 4 и 3 шеренги. Пикинеры действовали пиками по уже известной нам методе, как в Тридцатилетнюю войну, хотя отличие состояло в том, что были уп– разднены обременительные латы.
Что касается мушкетеров, то наступать, обнажив шпагу, и держа при этом ружье в левой руке, реально могла только первая шеренга. Задним ря– дам атаковать таким образом не было никакого смысла. Шпагами дотянуться до противника они смогли бы с трудом, а ружья в руках только создавали помеху при движении. По уставу, солдат занимал в строю 1 кв. метр, но такая площадь нужна лишь для удобства при перестроениях. В случае руко– пашного боя, по мере сближения с неприятелем, наверняка происходило уп– лотнение в шеренгах и между ними, ибо, чем выше плотность солдат в строю, тем больше у них шансов на успех в лобовой атаке. В этих обстоя– тельствах солдатам задних шеренг слишком неудобно удерживать ружья одной рукой, не находя им применения.
