Западная армия приготовилась к двенадцатимильному переходу в Сэкигахара. Погода была отвратительная. Когда они выступили во главе с Исида, начался мелкий дождь. Вскоре он превратился в ливень, а поднявшийся с Бива ветер понес его в лицо самураям. Дорога была узкой, склоны гор образовали воронку для ветра, а по склонам стекала дождевая вода. Пока они пробивались сквозь мглу, ноги 50 000 марширующих солдат превратили дорогу в грязевую ванну. 21 октября, около часа ночи, дивизия Исида достигла Сэкигахара. Высшие чины нашли приют в домах вдоль дороги Хокурикудо, остальные разместились на соседних холмах. В четыре утра подошел контингент Сацума, за которым последовали Кониси Юкинага и, наконец, Укита Хидэиэ, чьи промокшие и забрызганные грязью самураи вошли в Сэкигахара незадолго до рассвета. Утро, впрочем, мало отличалось от ночи, поскольку вся мест-ность была окутана плотным сырым туманом, который ограничил видимость до двух метров. Измотанные самураи поспали, сколько смогли, и около семи утра стали выжимать воду из одежды, а те, у кого не было водонепроницаемых футляров для аркебуз, сушили оружие. Тем временем их командиры пытались выстроить солдат в боевой порядок, насколько это было возможно в непроглядном тумане.
Дорогу на север закрывал на левом фланге Исида Мицунари, который расположил свой штаб в небольшой роще на вершине невысокого холма. Перед ним расположились его главный военный советник Сима Сакон и Гамо Хидэюки, по прозвищу «Биттю», сын покойного Гамо Удзисато, вместе с отрядом гарнизона Осака. Справа от дороги стояли Симадзу из Сацума под командованием Симадзу Ёсихиро, перед которым расположился Симадзу Тоёхиса. Он был сыном покойного Иэхиса и, как ни странно, был вооружен луком, что считалось весьма старомодным. Центр Западной армии составляли две больших дивизии Кониси Юкинага и Укита Хидэиэ. У Накасэндо стояли самураи менее крупных даймё – Киносита, Тода Хирацука и Отани Ёсикацу. За Накасэндо, у подножия холма Мацуо, стояли Вакидзака Ёсицугу, адмирал корейской войны, и Отани Ёсицугу, который страдал проказой, так что его приходилось нести в паланкине. На вершине холма Мацуо находился Кобаякава Хидэаки, чьи войска, таким образом, составляли правый фланг армии Исида. Его родственники заняли позиции выше по дороге, на склонах горы Нангу, откуда они угрожали левому флангу Восточной армии.
Всего в Западной армии было 80 000 человек. Еще 13 000 были оставлены в Огаки или защищали другие крепости. Это давало некоторое численное преимущество над 74 000 солдат Иэясу, однако лояльность некоторых вождей Западной армии была под сомнением, в особенности это касалось Кобаякава Хидэаки. Отношения между ним и Исида всегда были напряженными, особенно со времени назначения Кобаякава главнокомандующим в Корее, а теперь этот ненадежный и обидчивый союзник занимал господствующую позицию в расположении войск Запада. Иэясу же достоверно знал, что тот охотно перейдет на его сторону, как только начнется сражение.
Восточная армия двинулась на Сэкигахара около трех утра. К тому моменту буря, которая потрепала Западную армию, почти стихла, но дождь продолжался и промочил солдат Востока не меньше, чем их противников. Туман они тоже за-стали. Авангард Фукусима Масанори даже столкнулся в тумане с арьергардом Западного отряда Укита Хидэиэ, который почти уже дошел до намеченной цели. Трудно сказать, для кого из них это было большей неожиданностью, однако обе армии сумели разойтись без перестрелки. К семи часам утра Восточная армия выстроилась в боевой порядок, столкнувшись с теми же проблемами, что и противник. Только бряцание оружия и отдаваемые приказы говорили самураям о том, что сейчас должна начаться одна из самых знаменитых битв в истории Японии.
Подножие горы Ибуки тянется в нескольких сотнях метров от Накасэндо, и основная часть Восточной армии заняла этот промежуток. Курода Нагамаса, в шлеме с огромными деревянными воловьими рогами, командовал правым крылом. Рядом с ним стоял Хосокава Тадаоки, в шлеме, украшенном изрядно намокшим и грязным фазаньим хвостом. Далее шли Като Ёсиаки и Танака Ёсимаса, а на левом фланге у дороги были Ии Наомаса и «Красные Дьяволы». Через дорогу, намного впереди остальных, встал Фукусима Масанори, который незадолго до того уже чуть было не завязал бой с противником. Позади него были Кёгоку Такатомо и Тодо Такатора, а за ними, по южной дороге, подтягивал свое войско «старый верный» Хонда Тадакацу, которому в то время исполнилось 52 года.
Таким вот образом Иэясу собирался вступить в самое решающее в его жизни сражение. Последние минуты перед выступлением были лишены, что характерно, какого-либо драматизма. Он позавтракал вареным рисом и облачился в доспехи. Шлема он не надел, на нем была только шапочка из коричневого шелка. Несколько слов, брошенных свите, убедили их, что он разгонит западных конфедератов, как прежде громил своих врагов при Нагакутэ. Свою короткую речь он завершил одним из своих обычных афоризмов. Есть только два пути, сказал он: либо вернуться назад с окровавленной головой врага в руках, либо быть принесенным, но без собственной головы. С этими вгоняющими в дрожь словами Токугава Иэясу, которому было уже 58 лет, выступил в туманную мглу. В течение часа передовые линии обеих армий вглядывались в непроницаемый туман, который все еще покрывал поле боя. О присутствии врага на расстоянии всего двух полетов стрелы говорили только гул голосов, звон конской сбруи или случайный проверочный выстрел из аркебузы. Какие мысли могли мелькать в головах самураев в этом всеохватывающем сером тумане? Что до Иэясу, его мысли постоянно возвращались к одному и тому же вопросу: где Хидэтада? Его сын и наследник был где-то на Накасэндо, между Эдо и Сэкигахара, с 38 000 солдат. Он задержался, чтобы осадить замок Уэда, и теперь должен был спешить изо всех сил, чтобы присоединиться к отцу.
В восемь часов утра 21 октября 1600 г. туман неожиданно рассеялся и ушел вверх по неровным склонам Ибуки. Долю секунды армии глядели друг на друга, стоя под мокрыми знаменами. Затем напряжение взорвалось боевым кличем со стороны Востока, когда Ии Наомаса повел тридцать самураев против отряда застрельщиков Запада. Потрясая копьями, «Красные Дьяволы» врезались в ряды самураев Западной армии и опрокинули их, в то время как остальные люди Ии двинулись против дивизии Укита. Одновременно с ними Фукусима атаковал Укита, перейдя Накасэндо, и люди, в шесть утра казавшиеся друг другу призрачными тенями, вступили в схватку. Сделав залп из аркебуз, самураи Укита отбросили их, скатившись по грязи на врага с обнаженными мечами в руках. Первая атака перешла в огромную рукопашную схватку, и тогда остальные передовые части Востока двинулись прямо на Исида, а второй ряд выступил вперед, чтобы атаковать Кониси. Сима Сакон, советник Исида, был ранен пулей и отошел в тыл. Самураи Сацума пока не двигались с места, ибо Симадзу Ёсихиро решил, что их время еще не пришло, несмотря на приказы, требования, а затем просьбы Исида. Дивизия Кониси была практически рассечена надвое атакой восточных самураев, но равновесие было отчасти восстановлено вмешательством Отани с его хорошо обученными штурмовыми отрядами, которые отбросили назад наступавших Тодо и Кёгоку.
Их успех указал Исида, что пришло время для общего наступления, и он дал сигнал Кобаякава ударить с холма Мацуо во фланг Восточной армии. Но Кобаякава не пошевелился. Сигналы Исида становились все более отчаянными. Кониси и Отани послали гонцов на холм, убеждая его атаковать, но опять ни один человек не двинулся. Отани стал подозревать неладное. Он и так уже почти заподозрил какое-то предательство, когда заметил, что атаки Восточной армии обходят холм Мацуо. Тогда правое крыло под командованием Ёсицугу развернулось на девяносто градусов – на случай, если Кобаякава выступит против них. Не только Западная армия следила за Кобаякава. Иэясу восседал на коне, нервно кусая пальцы. Чтобы напомнить Кобаякава о серьезности положения, он выслал вперед нескольких аркебузиров, чтобы они выстрелили в его сторону и посмотрели, что он предпримет. Это, похоже, его пробудило, и самураи Кобаякава бросились вниз по склону на Отани. Люди Отани были вполне готовы к этой предательской атаке. Они открыли по ним огонь из аркебуз, и те десятками скатились вниз по склонам Мацуо. Одного доказательства намерений Кобаякава было достаточно для Иэясу, который приказал начать наступление по всему фронту.
Отани все еще держался против дезертиров и новой волны отрядов Востока, когда события получили совсем уже не-ожиданный оборот. «Адмирал» Вакидзака присоединился к предателю Кобаякава и напал на Отани. Наступил решающий момент. Самураи Отани были разгромлены, и Ёсицугу попросил одного из приближенных прикончить его.
Тем временем дивизию Кониси постепенно теснили назад. Люди Кобаякава прорвались через остатки войск Отани, обошли дивизию Укита и атаковали Кониси с тыла. Со всех сторон раздались крики: «Предательство!», как только ужасная новость пронеслась по рядам. Следом была атакована дивизия Укита. Укита ринулся сквозь массу окровавленных грязных самураев, чтобы лично обезглавить предателя Кобаякава, и вполне мог бы преуспеть в этом, если бы не его офицеры, которые схватили его и заставили отступить вместе с ними. Центр Западной армии был теперь полностью разбит, и Исида бросил все силы
