Навстречу ему поднялся дегенерат, уже знакомый по прошлому посещению больницы:
— Спасибо, что не отвергли наше приглашение, — слащаво улыбнулся он, беспорядочно размахивая в воздухе руками.
— Сгинь, идиот! — внятно ответил Кнабаух на радушное приветствие. Мысль о жизни бок о бок с таким психопатом повергла его в уныние.
— Ну, разбирайтесь, — хихикнул Семен, удаляясь с чувством глубокого морального удовлетворения.
— Обзовись, — вдруг сказал противный гнусавый голос, обращаясь к Артуру Александровичу. Его обладатель тоже оказался старым знакомым. Бывший личный водитель Паука сидел, поджав под себя ноги, и ковырял карандашом в ухе.
— Мудак! — рявкнул Кнабаух, ошалев от наглости рядовой шестерки. — Здесь тебе не зона!
— Хуже, — зловеще сказал Че Гевара, поднимаясь с койки. -Тем более, если ты — мудак! Сам обозвался, никто тебя за язык не тянул.
Непримиримого борца топтали во всех зонах, где бы он ни сидел. Поэтому методы унижения человека образованного он знал в совершенстве.
— Сейчас мы тебя научим, как к людям входить! — Че Гевара надул впалые щеки, сжимая тощие кулачки.
— Заткнись, ублюдок, — безо всякого налета интеллигентности зарычал Кнабаух.
Он прошел к своей койке и решительно, со всего маху плюхнулся прямо посередине. Копчик пришелся точно на край табурета. Мир взорвался разноцветным фейерверком. Оглушительный вопль ударился о стены, отразился от зарешеченных окон и гулким эхом унесся в коридор. Семен остановился, опытным ухом определяя, где появился буйный. Немного подумав и потоптавшись на месте, он все же решил вернуться назад к бешено вопящему новичку. Первым подзатыльником санитар снял с вяло орущего Кнабауха Че Гевару. Отлетев в угол, борец восторженно визжал и продолжал сучить кулачками. Второй оплеухой Семен заткнул хохочущего Рыжова и дружелюбно сказал Артуру Александровичу:
— Добро пожаловать в «дурку».
Группировки Паука не стало. На жизнедеятельности простых горожан это, собственно, не отразилось. Разве что в двух-трех ресторанах стало посвободней, да в Дворянском собрании перестали совещаться подозрительно хорошо одетые люди. За вклад в такое большое дело майору Жернавкову вышло огромное человеческое спасибо и красивая грамота с неразборчивой подписью.
Самого авторитета, правда, найти не удалось, несмотря на активный всероссийский розыск. Владимир Федорович искал активней всех, но безуспешно. Когда наконец ажиотаж утих, он вышел в отставку и открыл собственное детективное агентство «Тарантул» — очевидно, найдя богатого спонсора. В шикарном офисе была водружена на видном месте табличка: «Неграм и хирургам скидка. Бывшими сотрудниками СМЕРШа не занимаемся!» Заместитель генерального директора — Герман Семенович Пименов — по утрам тихонько плевал на нее, целясь через левое плечо. Не попал — удачи не будет.
Вручение талисмана гражданину Нигерии Мананге Оливейре Пересу происходило в торжественной обстановке. Праздничная жилетка Виктории Борисовны была залита жгучими африканскими слезами. Даже суровый профессор Файнберг прослезился за компанию. Кожаный мешочек с круглым серым булыжником повис на цепочке, чуть-чуть не доставая до свежей марлевой повязки на животе.
Неузнаваемый в бороде и очках Владимир Сергеевич — отныне, по паспорту, Светков — сказал непонятно, но с душой:
— Законно, век воли не видать!
Накануне в банке «Строй-инвест» они с Манангой получили деньги, трижды назвав непонятный пароль: «Тампук». Поэтому пахан был навеселе и слегка сентиментален.
Спустя три дня чернокожий молодой человек вышел из шикарного современного здания, блестящего стеклом и никелированными решетками под жаркое африканское солнце. Идти на костылях с большим чемоданом было трудно, но в машине его ждали. Навстречу негру вылез белый человек в летнем бежевом костюме и в пробковом шлеме на голове.
Еще через день нищее чернокожее племя высыпало встречать вертолет. Тянущиеся на десятки километров апельсиновые плантации зажимали остатки аборигенов в тиски. Для посадки оставалось место лишь на Большой Поляне Совета у подножия горы. Из чрева железной птицы, разметавшей в стороны пыль и листья, вышел пожилой европеец в пробковом шлеме. Старейшины горестно вздохнули. Легенда гласила другое. Спаситель племени должен был быть черно-белым, с талисманом на шее. Мужчина поставил на землю объемистый чемодан и повернулся лицом к племени.
— Общий привет! — крикнул он, разводя в стороны руки, сплошь покрытые наколками. — Я Паук, — он нашел глазами вождя и добавил:
— Из белых.
Племя отступило на шаг, раздался ропот. Потом все стихло, и вдруг грянул радостный многоголосый вопль. На землю предков, откидывая в сторону костыли, ступил Мананга Оливейра Перес! Он был в светлых шортах, а на его блестящей груди висел талисман в кожаном мешочке. Белого на нем было достаточно. Грязновато белел, зияя дырками, растоптанный гипс. Белели повязки на животе и на грули, скрывая раны. Белым сверкало вытатуированное солнце на кисти, хозяйски легшей на чемодан. Завершала картину похожая на чалму повязка на голове. Он приветственно поднял руки, торжествующе крикнув на языке предков:
— Я привез деньги!
И, предваряя бурю восторга, шквалом накрывшую Большую Поляну Совета буквально через секунду, добавил странное чужеземное заклинание:
— Падлой буду, век воли не видать!
Зима заканчивалась. Грязноватый снег за ночь подмерз, покрывшись ледяной коркой. Выглянуло солнце, растолкав бледно-желтыми лучами серые неприветливые облака, и первым теплом согрело неспешно гуляющую по парку пожилую пару.
Старики рука об руку шли по дорожке и говорили о... Нигерии. Они словно излучали тепло, отражая друг на друга солнечный свет. Любой сторонний наблюдатель мог бы заметить главное в этой паре — они не были одиноки. Наверное, только прожитые вместе долгие годы дают такое чудесное единение душ. И уж, конечно, никто бы не поверил, что мужчина и женщина знакомы меньше месяца.
Раздался громкий заливистый лай, и на неокрепших еще лапах, поскальзываясь на ледяной корке, выбрался из-за кустов щенок-далматинец, весь покрытый черными и белыми пятнами. Он подпрыгнул, пытаясь схватить зубами солнечный луч, отразившийся от небольшой лужицы, и упал, покатившись кубарем.
— Тампук, — укоризненно сказала женщина, вытирая грязь с угольно-черного пятна на ноге щенка. — Давай без травм!
Она поднялась и посмотрела вокруг.
— Нигерия, говоришь? — Ее руки заботливо поправили на шее мужчины шарф и подняли воротник. — Витя! По инструкции... приличные люди тополя на пальмы не меняют!
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Прежде всего, хотим принести глубочайшие извинения пчеловодам-любителям и профессионалам. А так же всем тем, кто купил наше произведение в надежде погрузиться в сказочный мир трудолюбивых крылатых медоносов, проживающих в «двенадцати ульях». С прискорбием вынуждены констатировать, что в книге нет ни слова о сотах, меде, пасеках, пасечниках и логично вытекающей из всего этого медовухе.
