условием, что она отдаст долг, как только вернется в Париж.
Айседора решила, что все должны поехать в Россию. Но сначала крайне необходимо съездить в Париж и сдать или продать ее дом на рю де ля Помп, распорядиться с мебелью и т. п. Затем забрать ее вещи и книги с собой в Москву, куда она решила уехать насовсем и где, несмотря на все трудности, она будет вести свою школу, а Сергей писать великолепные стихи.
Но как попасть в Париж, ведь Сергею въезд в него запрещен. Как получить визы по их красным русским паспортам? Но все это не страшно, сказала Айседора, Мэри все организует.
Сергей с приятелем взяли в долг четыре тысячи франков и решили, что замечательно будет поехать в Берлинский цыганский ресторан, где выступает великолепный русский цыган-певец, который раньше всегда пел царю. Поездка эта состоялась вопреки совету и желанию Мэри.
Заранее оплатили авто, которое должно было довезти всех на следующее утро до Страсбурга. Оставалась тысячефранковая банкнота и мелочь. Мэри имела глупость отдать деньги Айседоре.
Поехали в цыганский ресторан и тихо пообедали. После закрытия ресторана, а закрывался он по полицейским правилам в 12 часов, всех пригласили в большую комнату позади зала, и весь цыганский хор собрался вокруг нас. Пели народные песни до трех утра, причем запевалой был Сергей.
Сергей говорил, что в ресторан пригласили, и поэтому все были очень удивлены, когда вручили счет на большую сумму марок. Айседора, никогда не спорившая по поводу счетов, мягким жестом протянула тысячефранковый билет. Когда отсчитали сдачу, Сергей схватил деньги и пошел по кругу, разбрасывая сотни марок, но Мэри видела, как он запихал в карман своего пиджака большую пачку денег. Когда он танцевал с одной из цыганок, она, не говоря никому ни слова, кроме Айседоры, тихо вытащила эту пачку.
На следующее утро наша весьма разношерстная компания совершала автомобильное путешествие. Мэри и Айседора сидели на заднем сиденье, учитель музыки с Сергеем — на откидных местах, а другой поэт — с шофером впереди. Ехали на большой и открытой машине, и, казалось, весь багаж мира был нагружен на пассажиров и окружал их. Бедный музыкант просто утонул в чемоданах. Видны были только его жидкие длинные нечесаные волосы, закрывавшие почти все его лицо.
Поэт, все еще в красном казакине, высокой, отделанной мехом кубанке, несмотря на теплую погоду, и все остальные укрылись всякими пледами, одеялами и пальто, которые у Айседоры скопились за многие годы, — зрелище хоть куда. Погода стояла великолепная, ландшафт — захватывающий. В Лейпциг прибыли в час ночи без происшествий и скандалов, но когда разбуженный ночной дежурный фешенебельного отеля увидел нас, похожих на банду, входящих нетвердым шагом, он заколебался, давать ли нам комнаты. Никто не мог удержаться от смеха. Первым шел Сергей в своей огромной шубе, подбитой мехом, с меховым воротником. Вид у него был, как у медведя, с его диким взглядом; высокие сапоги, болтающийся на боку фотоаппарат и полевой бинокль, который он всегда носил с собой, — однажды он видел бинокль у англичанина. За ним шел музыкант, размахивая балалайкой, а так как ночь была холодная, он надел огромную русскую шубу Айседоры красного бархата на меху, которая тянулась за ним по полу, и из-под маленькой ермолки развевались его жиденькие волосенки. Поэт тоже облачился в одну из Айседориных огромных русских шуб, немного поношенную и обтрепавшуюся, но все же шубу.
И для полноты этой пестрой картины — корзинка с вырезками из газет, просмотреть которые Айседора из-за отсутствия времени еще не успела после приезда из Америки, но которые всегда за собой таскала. В дороге корзинка раскрылась, и тысячи вырезок рассеялись по всему пути от Берлина до Лейпцига. Некоторые из них приклеились к шляпам, обуви и верхней одежде, так что все могли ими полюбоваться.
Комнаты, которые, в конце концов, дали, были далеко не лучшие.
На следующее утро все встали рано, и, не освободи Мэри Сергея от денег, оставшихся от тысячи франков, они бы так и не двинулись дальше. Но в тот момент, когда мы выходили из отеля, Сергей спохватился, что у него пропала пачка денег. Он заявил, что украли большую сумму, которую друзья дали ему, чтобы отдать их семьям по возвращении в Россию.
Однако вскоре мы уже снова были в пути и поздно ночью прибыли в тихий, старомодный Веймар. На следующий день, после еще одной ночи чудовищного скандала и неприятностей главным образом из-за “пропавших” денег — сумма к этому времени возросла, по словам Сергея до многих тысяч долларов, — посетили дома Гете и Листа.
В тот день Сергей вел себя прекрасно. Вся обстановка благотворно подействовала на него. Айседора тихонько сидела, улыбаясь, как ангел, довольная, что ее любимый балованный Сереженька счастлив.
Когда подъехали к Страсбургу, шофер предупредил, что не может приблизиться к границе, потому что французы конфискуют его машину. Но не могли же все идти пешком восемь или десять миль, ведь было уже восемь часов вечера, да к тому же никто не позаботился о визах. Поэтому шофер отвез всех назад в ближайший городок, где находились американский и французский консулы.
Французский консул знал Айседору; Сергея и поэта оставили в машине, а консулу объяснили, что Айседора везет своего мужа во Францию, чтобы проконсультироваться у специалиста. Из-за припадков не могли с ним справиться, поэтому с ними едет еще один русский в качестве санитара. Так получили визы.
Айседора наотрез отказалась платить шоферу, да и не могла, потому что денег не осталось, в том случае, если он не отвезет всех в Страсбург, как было заранее договорено. Но вместо Страсбурга он отвез в полицию, где выяснилось, что он прав. Французы обязательно отобрали бы у него машину, так же как немецкая полиция отобрала бы машину у француза, если бы он подъехал близко к границе.
Но и шофер не имел права обманывать, обещав отвезти в Страсбург. В конце концов, Айседору заверили, что найдут машину, которая сможет пересечь границу.
Наняли машину до Парижа.
В кредит могли нанять только закрытую машину. Когда, наконец, тронулись в путь, было десять часов вечера и лил дождь как из ведра. С огромным трудом удалось уговорить Айседору ехать в такой машине. Она терпеть не могла закрытые автомобили, и не успели отъехать и две мили, как Айседора заявила, что теряет сознание и должна немедленно вернуться в отель. Ни при каких обстоятельствах она не могла ехать в закрытой машине.
Мэри стала объяснять ей, что ей необходимо быть в Париже на следующее утро, но она была неумолима. Действительно она страдала в закрытой машине — в какой-то мере это было связано со смертью ее детей. Айседора неистово била по окнам, и нам пришлось в отчаянии вернуться в отель.
Мэри сказала Айседоре, что она может добираться до Парижа как угодно, но сама Мэри обязательно уедет ночью на поезде.
Портье принес билет, и Мэри попросила Айседору подождать весточки и денег на дорогу.
Приехав в Париж, она тут же отправилась в “Отель дю Рин” и получила две тысячи франков, отправила их Айседоре телеграфом. Получив деньги, она решила, что было бы жаль проехать мимо великолепного собора, не показав Сергею его чудес и красот. И эти две тысячи ушли у них на трехдневное автомобильное путешествие.
Об Айседоре и Есенине Мэри услышала лишь через четыре дня, когда получила послание: “Ради Бога, приезжай и спаси нас”. Они находились в отеле “Уэстминстер”, администрация которого отказывалась подавать им еду и просила немедленно выехать. А накануне вечером они зарегистрировались как мистер и миссис Есенины. Ночной клерк не имел представления, что это знаменитая Айседора и ее русский муж, нагнавший своими скандалами ужас на многие отели Европы.
Приехав в отель, Мэри застала их за отвратительным спором с шофером. Шофер угрожал, что обратится в полицию, если ему не заплатят за четырехдневную поездку. Айседора позвонила своему секретарю, и тот нашел ей две тысячи франков, чтобы заплатить за дорогу.
Мэри попыталась объяснить управляющему, что мисс Дункан сейчас не может выехать. Она ждет большую сумму денег от ростовщика и, пока ее не получит, не может расплатиться. Ничто не могло смягчить сердце управляющего. Он знал, что будет скандал, но действительной причиной того, что скандала еще не было, был его отказ позволить заказать спиртное, а у Сергея не было денег, чтобы купить его в другом месте.
В конце концов, управляющий взял кусок ценных кружев, а Мэри обещала, что за все заплачет. Она
