север. Под их ногами земля была сухой, а трава короткой, полоса земли шириной примерно в десять миль лежала между ними и рекой, слабо просвечивающей сквозь густые заросли тростников и камыша. Прямо на запад от самого горизонта южного склона располагался большой круг, где трава была вытоптана множеством ног. От него снова уходил след орков, поворачивая на север вдоль сухих подножий холмов. Арагорн остановился и внимательно осмотрел следы.
— Они здесь немного отдохнули, — сказал он, — но даже дальний след очень стар. Боюсь, Леголас, ваше сердце говорило правду: прошло трижды по двенадцать часов с тех пор, как на этом месте стояли орки. Если они дальше шли с такой скоростью, то они вчера на закате достигли границ Фэнгорна.
— Я ничего не вижу на севере или на западе, только трава, тонущая в дымке, — сказал Гимли. — Увидим ли мы лес, если взберемся на холмы?
— Он еще очень далеко, — ответил Арагорн. — Если я правильно запомнил, эти склоны тянутся на восемь или больше лиг к северу и потом сворачивают на северо-запад, к Энтвошу, а дальше еще остается около пятнадцати лиг.
— Что ж, идемте, — сказал Гимли. — Мои ноги должны забыть мили. Но они шли бы легче, если бы на сердце было легко.
Солнце уже садилось, когда они подошли к концу склонов. Много часов шли они без отдыха. Теперь они двигались медленно, и спина Гимли согнулась. Тверды, как камень, гномы в работе и в пути, но бесконечная охота начала сказываться и на нем, когда надежда покинула его сердце. Арагорн шел за ним угрюмый и молчаливый, снова и снова наклоняясь и осматривая след или знак на земле. Только Леголас ступал легко, как всегда: ноги его, казалось, едва касались земли, не оставляя даже следов; все, что ему было необходимо, он находил в хлебе эльфов, а спал он, если это можно назвать сном, давая своему мозгу отдохнуть, блуждая с открытыми глазами при свете дня в причудливом мире эльфийских сновидений.
— Пойдемте на тот зеленый холм! — сказал он.
Устало следовали они за ним, поднимаясь по длинному склону, пока не оказались на вершине. Этот холм, круглый, гладкий и обнаженный, стоял обособленно у самого северного конца скал. Солнце садилось, и вечерние тени надвигались, как занавес. Путники были одни в сером бесформенном мире. Только далеко на северо-западе на фоне света угасающего дня видна была более густая тьма — туманные горы и лес у их подножья.
— Ничего не видно, что могло бы помочь нам в выборе направления, — сказал Гимли. — Придется снова остановиться и переждать ночь. Становится холодно!
— Ветер северный, от снегов, — сказал Арагорн.
— А утром он был восточным, — заметил Леголас. — Но отдыхайте, если можете. Но не отбрасывайте прочь всю надежду. неизвестно, что будет завтра. Выход часто находят на восходе солнца.
— Солнце трижды взошло со времени начала охоты и не принесло никакого решения, — сказал Гимли.
Ночь была холодной. Арагорн и Гимли спали беспокойно; просыпаясь, они видели Леголаса, стоящего рядом с ними или бродящего взад и вперед, тихонько напевающего что-то на своем языке. Так прошла ночь. Вместе смотрели они, как медленно занимался рассвет в небе, теперь чистом и безоблачном, пока не взошло солнце. Ветер дул с востока и унес весь туман; в резком свете перед ними открылась мрачная обнаженная местность.
Впереди и на востоке видели они ветреные нагорья Рохана, которые уже мелькнули перед ними много дней назад с великой реки. К северо-западу простирался темный лес Фэнгорна, все еще в десяти лигах начинались его тенистые окраины, а дальше он терялся в голубоватой дымке. Еще дальше как бы плавая в сером облаке, видна была высокая вершина Мородраса, последнего пика Туманных гор. Из лесу на встречу им выбегал Энтвош; здесь его течение было быстрым и узким, а берега густо заросли кустарником. След орков поворачивал от склонов к реке.
Проведя взглядом по этому следу к реке, а от реки к лесу, Арагорн увидел на зеленом фоне быстро движущиеся темное пятно. Он упал на землю и внимательно прислушался. Леголас стоящий рядом с ним, прикрыл свои яркие эльфийские глаза тонкой рукой; он увидел не пятно, не тень, а маленькие фигурки всадников, и блеск утра на остриях их копий был подобен блеску слабых звезд, который не различает взгляд смертных. Далеко за ними темный столб дыма поднимался тонкими извивающимися прядями.
Было тихо, и Гимли мог слышать, как шуршит травой ветер.
— Всадники! — воскликнул Арагорн, вскакивая на ноги. — Множество всадников на быстрых конях приближаются к нам.
— Да, — сказал Леголас, — их больше ста. Желты их волосы и ярки копья. Их предводитель очень высок.
Арагорн улыбнулся.
— Остры глаза эльфов, — сказал он.
— Нет? До них не больше пяти лиг, — сказал Леголас.
— Пять лиг или одна, — сказал Гимли, — мы не можем спрятаться от них на этой голой равнине. Будем ли мы ждать их или продолжим путь?
— Мы будем ждать, — сказал Арагорн. — Я устал, а охота наша не удалась. Или же по крайней мере другие легко опередили нас: эти всадники возвращаются по следу орков. Мы можем получить от них новости.
— Или копья, — заметил Гимли.
— У них три лошади без всадников, но хоббитов среди них я не вижу, — сказал Леголас.
— Я не сказал, что мы узнаем хорошие новости, — заметил Арагорн. — Но хорошие они или дурные, мы будем ждать их здесь…
Три товарища оставили вершину холма, где их легко было заметить на фоне бледного неба. Немного спустившись они остановились и закутавшись в плащи, сели рядом на траве. Время тянулось медленно и тяжело. Дул резкий пронзительный ветер. Гимли чувствовал беспокойство.
— Что вы знаете об этих всадниках, Арагорн? — спросил он. — Не ждем ли мы здесь внезапной смерти?
— Я бывал среди них, — ответил Арагорн. — Они горды и упрямы, но сердце у них правдивое; они щедрые на мысли и деяния; храбрые, но не грубые, мудрые но не образованные; они не пишут книг, но поют много песен, как пели дети детей до темных лет. Но я не знаю, что произошло здесь позже, не знаю, как ведут себя рохиррим между предателем Саруманом и угрозой Саурона… Они давно были друзьями людей Гондора, хотя и не похожи на них. Давным-давно, в забытые годы, их привел с севера Эорл Юный, и они скорее родичи людей Берда из Дейла и Беорнингов из леса; среди них тоже можно увидеть много высоких и красивых людей, как всадники Рохана. И они не любят орков.
— Но Гэндальф говорил о слухе, будто они платят дань Мордору, — сказал Гимли.
— Я верю в это не больше, чем Боромир, — ответил Арагорн.
— Скоро мы узнаем правду, — заметил Леголас. — Они приближаются.
Наконец даже Гимли услышал отдаленный топот копыт. Всадники двигаясь по следу, свернули от реки и скакали к склонам. Они неслись как ветер.
До путников доносились возгласы чистых сильных голосов. Вот всадники приблизились с шумом, подобным грому, и передний промчался у подножья холма, ведя отряд на юг по западному краю склонов. За ним скакали они все — длинная линия одетых в кольчуги мужчин, быстрых, сияющих, прекрасных на взгляд.
Их лошади были большого роста, сильные и породистые; их серая шерсть блестела, а длинные хвосты развевались в воздухе, гривы были заплетены на гордых шеях. Всадники соответствовали им: они были высокие, с длинными ногами и руками; их волосы, бледно-желтые, выбивались из-под легких шлемов и были заплетены сзади; лица их были строги и серьезны. В руках они держали длинные копья из ясеня, раскрашенные плащи и щиты были заброшены за спины, длинные мечи висели на поясе кольчуги, спускаясь ниже колен.
Парами скакали они мимо, и хотя время от времени кто-нибудь из них поднимался в стременах и всматривался вперед или по сторонам, они, казалось, не замечали троих странников, сидевших молча и
