Маш посмотрел на Падильо, потом на Хардмана, словно прося совета в столь щекотливом деле. Хардман откашлялся.
— Вы хотите, чтобы Маш ударил вас ножом?
— Совершенно верно. И пусть целит мне под ребра.
— Гм... в этом Маш мастер... — Хардман не договорил и повернулся ко мне.
— Они говорят, что он знает, как это делается, — растолковал я Падильо смысл слов Хардмана.
— Если не знает, то я сломаю ему руку.
Маш покачал головой.
— Вы хотите, чтобы я бил по-настоящему?
— Именно так.
— Но, начав, я уже не смогу остановиться.
— Я знаю.
— Хорошо. Вы готовы?
— Готов.
Маш обошелся без прелюдии. Не начал кружить вокруг, отвлекая внимание Падильо ложными замахами. Нет, низко пригнулся и пошел вперед, с ножом, параллельно полу. Двигался он невероятно быстро. Но Падильо оказался проворнее. Повернулся к Машу левым боком, ухватил руку с ножом и заломил ее вверх и назад. Маш завопил и рухнул на белый ковер. Тут я заметил, что он забыл разуться.
Падильо наклонился, поднял нож левой рукой, а правую протянул Машу. Помог ему встать.
— Вы молодец.
— Что это за прием? Дзюдо?
— Дзюдо Хуареса, если существует такая разновидность.
— Вы могли бы вышибить из меня мозги.
— Не без этого.
— Как же тот хмырь в Балтиморе сумел вас пырнуть?
Падильо сложил нож и сунул его в карман брюк.
— Вам повезло, что пырнул. Ножом он владеет лучше.
Хардман пообещал выяснить, не узнал ли кто чего насчет Фредль. Впрочем, без особого энтузиазма, ибо ему сразу бы позвонили, если б что-то стало известно. По дороге в салун Маш не произнес ни слова. И лишь остановив машину, повернулся к Падильо.
— Вы меня этому научите?
— Чему?
— Этому боковому уходу.
— Разумеется, научу, — он добавил что-то по-арабски, и Маш просиял.
Мы вышли из машины, и Маш укатил.
— Что ты ему сказал? — полюбопытствовал я.
— Процитировал строку из четвертой суры Корана: «Борись за религию Бога».
— А к чему этот балет с ножами? Ты же и так знал, что справишься с ним.
— Я — да, а вот он — нет. Как, впрочем, и Хардман. А теперь им ясно, с кем они имеют дело. Кстати, о Хардмане. В разговоре с моими друзьями упоминались крупные суммы. Хардман пока не получил ничего. Я не знаю, сколь крепки узы вашей дружбы, но полагаю, что его стоит взять в долю.
— Мы тратим на это трио деньги Андерхилла?
— Мы дадим им по пять тысяч фунтов. Собственно говоря, они будут потрачены в соответствии с желанием Андерхилла, чтобы предотвратить убийство Ван Зандта. Остается еще две тысячи для Хардмана. Этого хватит?
— Можно бы и добавить.
— Хорошо. Я все равно собираюсь переводить деньги из Швейцарии.
Мы миновали тяжелую дубовую дверь и вошли в зал. Столики не пустовали, в баре просто не было свободных мест. Падильо поздоровался с Карлом, нашим старшим барменом.
— Вы хорошо выглядите, Майкл, — Карл улыбался во весь рот. — Хорст сказал мне, что вы вернулись.
— И с тобой, вижу, все в порядке. Какой у тебя сейчас автомобиль?
— 'Линкольн-континенталь' довоенной модели. Его нашел мне Мак.
— Красивая машина. Я слышал, у тебя новое хобби. Конгресс.
— Да, захватывающее действо, знаете ли.
— Конгрессмен вчера добрался до дому? — спросил я.
Карл кивнул.
— Утром я отвез его на заседание комитета, а потом этот сукин сын подвел меня, проголосовав не так, как я предполагал.
— И что теперь ждет секвойи?
— Боюсь, перспективы не радужные.
Подошел герр Хорст.
— Вам звонили, герр Маккоркл. Не оставили ни номера, ни фамилии. Просили передать, что это африканский знакомый и он позвонит снова.
— Распорядитесь, чтобы нам с Падильо принесли поесть в кабинет, — попросил я.
— Что-нибудь особенное?
— Решите сами. И бутылку хорошего вина. Не возражаешь? — посмотрел я на Падильо.
— Отнюдь.
Герр Хорст пообещал лично проследить за нашим заказом, и мы с Падильо направились в кабинет, чтобы я смог поговорить по телефону с моим африканским знакомым и, возможно, вновь услышать крик моей жены.
Глава 11
Телефон зазвонил четверть часа спустя, и я взял трубку.
— Маккоркл слушает.
— Добрый день, мистер Маккоркл. Ваша жена прекрасно себя чувствует, и вы сможете поговорить с ней через несколько минут. Но сначала я должен сообщить вам об изменениях в наших планах. Проект, выполнение которого поручено мистеру Падильо, переносится на более ранний срок — с будущей пятницу на вторник.
— Хорошо.
— Далее, джентльмен, так же задействованный в этом проекте, выразил желание встретиться с мистером Падильо. А также и с вами.
— Он в Вашингтоне?
— Прилетел сегодня, раньше, чем ожидалось. Его выступление в Нью-Йорке также перенесено на четверг, потому и возникла необходимость сдвинуть сроки.
— Я бы хотел поговорить с моей женой.
— С временными изменениями вам все понятно?
— Да. Когда он хочет встретиться с нами?
— Завтра.
— Где?
— В нашей торговой миссии. На Массачусетс-авеню, — он назвал адрес.
— В какое время?
— В три пополудни. Пожалуйста, не опаздывайте.
— Дайте мне поговорить с женой.
— Да, разумеется.
— Фредль?
