пятью тысячами долларов, который и был использован. Но герр Бейкер полагал, что существование тоннеля — миф. Я не пытался разубедить его. А теперь он может доставить нам немало хлопот.
— Об этом мы позаботимся, — успокоил его Падильо. — Когда мы можем спуститься в тоннель?
Маас посмотрел на часы.
— Сейчас без четверти час. Я могу договориться на пять утра. Вас это устроит?
Падильо взглянул на меня. Я пожал плечами.
— Чем быстрее, тем лучше.
— Мне нужно встретиться с капитаном, — продолжал Маас.
— Заплатить ему, — уточнил Падильо.
— Конечно. Потом надо найти машину. Будет лучше, если я заеду за вами. Пешком идти далеко и опасно, особенно в такой час. Вы должны дать мне адрес.
Падильо вытащил из кармана листок, написал адрес мастерской Лангеманна и протянул Маасу.
— Дверь с черного хода, в переулке.
Маас спрятал бумажку.
— Я буду там в четыре сорок пять утра. А за этот промежуток времени, герр Падильо, вы должны решить вопрос с герром Бейкером. Он опасен для нас всех и очень хорошо стреляет.
Падильо встал.
— Стрелял, герр Маас.
— Простите?
— Он мертв. Сегодня я его убил.
Глава 16
Удача отвернулась от нас на обратном пути к мастерской Лангеманна. Вдвоем они вышли из темной ниши и осветили фонарем лицо Падильо.
— Пожалуйста, ваши документы.
— Сию минуту, — и Падильо бросил сигарету в лицо тому, кто держал фонарь.
Руки фопо инстинктивно дернулись вверх, и тогда Падильо сильно ударил его в живот. Вторым полицейским пришлось заниматься мне. Ростом он был с меня, пожалуй, даже шире в плечах, но раздумывать об этом времени у меня не было. Поэтому ногой я ударил его в пах, а когда он вскрикнул и согнулся пополам, выставил правое колено навстречу его челюсти. Что-то хрустнуло, его зубы впились мне в ногу, со стоном он упал на мостовую, я дважды двинул его по голове, и он затих. Второй фопо к тому времени тоже лежал на земле с зажженным фонарем. Падильо наклонился, поднял фонарь, выключил его, сунул в карман плаща. Затем присел, присмотрелся к обоим фопо.
— Твой тоже мертв, — констатировал он, вставая.
Потом оглядел пустынную улицу.
— Давай-ка избавимся от них.
Зигзагом он несколько раз пересек мостовую, пока не нашел то, что требовалось: люк канализационного колодца с тремя прямоугольными, дюйм на полдюйма, отверстиями для подъема крышки. Падильо вытащил нож, снял галстук, обвязал им нож, просунул его в щель. Когда нож встал поперек щели, начал тянуть за галстук. Едва краешек крышки люка поднялся, я ухватился за него руками и вывернул крышку на мостовую.
Мы вернулись к фопо и за ноги поволокли их к люку. Без лишних церемоний сбросили вниз. Падильо осветил фонарем место, где они спросили у нас документы. Нашел две фуражки и отправил их вслед за хозяевами. Затем мы быстро установили крышку люка на место. Падильо сунул нож в карман и уже на ходу завязал галстук.
Я все еще дрожал, когда мы подошли к мастерской Лангеманна. Очень хотелось выпить, и я уже был согласен даже на этот ужасный картофельный джин, которым потчевал нас Лангеманн. Падильо тихонько постучал в дверь, что вела в кабинет. Она чуть приоткрылась, и Макс прошептал имя Падильо. Тот ответил, дверь распахнулась, и мы снова скользнули внутрь.
— Все в порядке?
— Да, — кивнул Макс. — Эти все еще спят.
— Закрой люк. Нам надо кое-что обсудить.
Макс осторожно опустил крышку люка. Я сел на стол, Падильо — на вращающийся стул. Макс остался стоять.
— По дороге сюда нарвались на двух фопо, — начал Падильо. — Они спросили наши документы. Мы бросили их в канализационный колодец.
Макс одобрительно кивнул.
— Их не найдут до утра. Но начнут искать через час или два, как только они не выйдут на связь с участком.
— Ну, с этим ничего не поделаешь. Как ты думаешь, тебя по-прежнему ни в чем не подозревают? Ты можешь пройти в Западный сектор?
— Если я предварительно побываю дома, приму ванну и побреюсь, — ответил Макс. — К моим документам не подкопаешься. Они же не поддельные, настоящие.
— Это хорошо. Карта у тебя с собой?
Макс сунул руку во внутренний карман плаща и вытащил карту, на которой мы пометили маршрут Симмса и Бурчвуда из аэропорта. Казалось, мы занимались этим по меньшей мере месяц назад. Макс расстелил карту на полу. Падильо опустился на колени, и палец его уперся в район Кройцберга.
— Вот. Этот парк. Треугольной формы.
— Я знаю, где это, — кивнул Макс.
— Мы вылезем здесь, в центре туевой рощицы. Тоннель идет отсюда, — палец его скользнул к кварталу, закрашенному светло-коричневым цветом, что означало согласно приведенной внизу расшифровке «строительную зону».
Макс пожевал нижнюю губу.
— Какие там дома, я не помню. Только парк. Но Стена проходит рядом с парком. Буквально задевает одну из его оконечностей.
— Совершенно верно, — подтвердил Падильо. — Я хочу, чтобы ты был там в половине шестого с небольшим автофургоном. Нам вполне хватит «фольксвагена». Жди нас здесь. Найди место, где мы можем провести день, и свяжись с парнями Курта. И запиши, что я тебе сейчас скажу.
Макс достал блокнот и шариковую ручку.
— Четыре комплекта американской армейской формы. По одной с нашивками сержанта по снабжению техническим имуществом, старшего сержанта, капрала и рядового. Добудь также два нагрудных знака участника боевых действий. И не промахнись с размерами. Сержантами будем мы с Маком, капралом и рядовым — Симмс и Бурчвуд.
— Форма нужна вам в половине шестого? — спросил Макс. — Боюсь, это невозможно.
— Нет, попроси заняться этим людей Курта, и пусть они притащат все в ту дыру, где разместят нас. Не забудь про обувь и рубашки.
— Скорее всего все это у них уже есть, — Макс сделал пометку насчет рубашек и обуви.
— Как насчет военных билетов?
— Нет проблем.
— Увольнительных?
— Справимся и с этим. На четырнадцать дней?
— Пойдет. Еще нам нужны четыре билета до Франкфурта и обратно. Фамилии пусть придумают сами, но мудрить не надо. Томпсон, Миллер, Джонсон, ничего вычурного. Чтобы не откладывалось в памяти.
Макс быстро водил ручкой по листу.
— Как у вас с деньгами?
