Он снял трубку и позвонил в аэропорт. Он назвал правительственный код и быстро объяснил, что ему надо. Потом посмотрел на Роя.
— У вас есть час, мистер Диллон. Но если вам не хватит времени...
— Хватит. Я успею, — ответил Рой и начал быстро одеваться.
Чедвик дошел с ним до машины и, когда Рой открыл дверь, тепло пожал ему руку.
— Удачи вам, мистер Диллон. Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.
— Все будет хорошо, — сказал Рой. — И я рад, что мы встретились, несмотря ни на что.
Он никогда не видел пробок ужаснее, чем в этот день. Пришлось полностью сосредоточиться на том, как прорваться сквозь поток машин, и он был рад, что на время перестал думать о Лилли. В аэропорту он был за десять минут до отлета. Взял билет и поспешил на самолет. А потом, движимый внезапным порывом, заскочил в телефонную будку.
Через пару минут он вышел из будки и с мрачным лицом и холодной ненавистью в сердце направился к самолету.
Самолет оказался турбовинтовым, поскольку маршрут был относительно коротким, всего около шестисот миль. Когда самолет оторвался от полосы и взял курс на юг, стюардесса начала разносить напитки. Рой взял двойной бурбон. Потягивая его, он откинулся в кресле, бесцельно глядя в окно. Но выпивка казалась безвкусной, и он ничего перед собой не видел.
Лилли. Бедная Лилли...
Она не покончила с собой. Ее убили.
Мойра Лангтри тоже съехала со своей квартиры. Уехала вчера утром и не оставила адреса.
В преступной среде есть одна важная закономерность. Если ты крутишься в ней достаточно долго, то знаешь уловки других так же хорошо, как и свои. Большую часть времени ты словно смотришь из того же окна. Зная все обстоятельства, можно предсказать или объяснить поступки другого.
Поэтому, не ведая подробностей того, что произошло, не зная точно, как и почему погибла Лилли, Рой все же знал достаточно. Он вполне мог все вычислить, и его вывод был удивительно близок к правде.
У Мойры был человек в Балтиморе. Мойра знала, что у Лилли много денег и, как любой удачливый игрок, она обладает большим запасом наличности, который наверняка находится где-то поблизости. А где эти деньги спрятаны, Мойра не знала. Она могла долго их искать, но так и не найти. Значит, надо было заставить Лилли пуститься в бега, потому что тогда она обязательно прихватит деньги с собой, чем прямо укажет на их местонахождение.
Но как заставить ее бежать? Очень просто. Ибо обитателями улицы Тревог правит постоянный страх. Он возникает при кажущемся дружеским рукопожатии, при виде красиво упакованного свертка. Он вылезает из детской коляски, парикмахерского кресла, роскошной гостиной. Подозрителен сосед, подозрителен знакомый — и даже муж, жена или возлюбленная. Эта улица не знает беспечной жизни. Чем дольше там обитаешь, тем более невыносимым становится существование.
Лилли не нужно даже запугивать. Лишь слегка припугнуть. А если у тебя к тому же есть контакты с ее базой, то делу поможет один-единственный телефонный звонок с «дружеским предупреждением»...
Рой допил свой бурбон.
Пообедал тем, что предложила ему стюардесса.
Когда она забрала поднос, он закурил, а самолет уже снижался над пустыней и садился в Таксоне.
В аэропорту его ожидала полицейская машина. Она быстро домчала его до города. Капитан полиции пригласил его в свой кабинет и рассказал все, что мог.
— ...Вчера вечером зарегистрировалась в мотеле около десяти часов, мистер Диллон. Это то большое здание с двумя бассейнами, мимо которого вы проезжали по дороге в город. Ночной портье сказал, что она выглядела очень взволнованной, но не знаю, какой из этого можно сделать вывод. Люди всегда вспоминают, что другие вели себя странно или говорили нечто необычное, уже после того, как с ними что- то случилось. Ваша мать просила разбудить ее в семь тридцать и не ответила на телефонный звонок, а потом одна из горничных пошла взглянуть, что там случилось...
Лилли была мертва. Она лежала на кровати в ночной рубашке. Пистолет валялся рядом на полу. Судя по ее виду, — Рой сморщился, — она сунула дуло себе в рот и нажала на спуск.
В комнате было все чисто, никаких признаков борьбы, никаких записок.
— Это все, что нам известно, мистер Диллон, — заключил капитан и добавил с намеком: — Если только вы не поможете нам прояснить ситуацию.
Рой сказал, что он ничем помочь не сможет, и это было правдой. Он мог лишь поделиться своими догадками, а это могло только навредить ему. Доказательств причастности Мойры к убийству матери не было.
Вероятно, ей грозили бы только мелкие неприятности — визит в участок и допрос, — но это не добавит ничего существенного к тому, что уже было.
— Не знаю, что вам сказать, — произнес он. — Подозреваю, что у нее были опасные друзья, но вы наверняка уже это знаете.
— Да.
— А вы не думали, что, возможно, это не самоубийство? Что кто-то ее убил?
— Нет. — Капитан помедлил. — Не думаю. Пожалуй, нет. На убийство ничего не указывает. Конечно, странно, что она приехала сюда из Лос-Анджелеса, чтобы покончить с собой, что надела ночную рубашку, прежде чем застрелиться, но, знаете, перед самоубийством люди иногда делают странные вещи. Я бы сказал, что она была сильно напугана тем, что ее могут убить, и просто сорвалась.
— Резонно, — кивнул Рой. — А вам не кажется, за ней следили до мотеля? Например, тот, кто ее напугал.
— Может, и следили. Но мотель находится у шоссе, знаете ли. Люди постоянно приезжают и уезжают. Если кто-то из них был убийцей, его практически невозможно будет вычислить и получить признание. Не знаю, чем можно его прижать, даже если его вычислят.
Рой что-то пробормотал, соглашаясь. Он мог дать капитану последнюю улику — один-единственный намек на участие Мойры.
— Я уверен, что вы уже это сделали, капитан, но что с отпечатками пальцев? Ведь они...
— Отпечатки пальцев... — Полицейский грустно усмехнулся. — Отпечатки пальцев оставьте для детективных романов, мистер Диллон. Если вы, к примеру, попробуете снять мои отпечатки в этом кабинете, едва ли вы найдете среди них четкие и ясные. Вы найдете сотни смазанных отпечатков, и если вы не знаете, когда они были оставлены и кого именно вы ищете, то я ума не приложу, что вам с ними делать. Кроме того, преступники имеют досадную привычку носить перчатки, и многие самые отъявленные из них не имеют приводов в полицию. На вашу мать, к примеру, не было заведено дело, и ее отпечатков пальцев в картотеке нет. Извините, — добавил он быстро. — Я не хотел сравнивать ее с преступниками, но...
— Я понимаю, — сказал Рой. — Ничего страшного.
— У нас есть несколько вещей, принадлежавших вашей матери. Вы наверняка захотите оставить их себе. Ее обручальное кольцо и так далее. Распишитесь, пожалуйста, вот здесь...
Рой расписался и получил тонкий коричневый конверт. Он сунул его в карман — жалкие остатки тяжелой, разрушительной жизни, — и капитан проводил его до полицейской машины.
Похоронное бюро располагалось на улице вдалеке от центра; это было внушительное здание с белой отделкой, которая слепила глаза на послеполуденном солнце. Но внутри было холодно до жути. Зайдя в пропитанные ароматами комнаты, Рой поежился. Предупрежденный о его появлении, навстречу ему вышел управляющий.
— Примите мои соболезнования, мистер Диллон. Мне очень жаль. Как ни пытаемся мы приготовиться к подобным моментам...
— Ничего. — Рой высвободил ладонь из цепкой руки мужчины. — Я бы хотел увидеть тело моей... мою мать.
— Не хотите ли присесть? Или выпить?
