бы парализовать вожака, и тогда, не исключено, атака бандитов захлебнулась бы. Кто знает, что было бы, если б не Глинн? Никто не понял, зачем она так поступила, хотя Гонн потом ворчал, что, должно быть, дурь, которой Глинн забивала голову себе и другим, вытеснила мало-помалу все навыки выживания, которые она когда-то усвоила. Кто знает? Может быть, Глинн и вправду возомнила себя благородным Tдзимбо, отважно защищающим коммуну от мародеров? Кто знает?
А произошло вот что. Глинн в несколько прыжков оказалась на открытом пространстве перед периметром ограждения и устремилась навстречу банде. Высокая, выше остальных, она сейчас казалась настоящей великаншей сибам, которые следили за ней, затаив дыхание. Казалось, ноги сами несли Глинн навстречу бандитам, которые остановились, повинуясь властному жесту предводителя.
Тот стоял и смотрел на приближавшуюся Глинн. Несомненно, антихан заметил, что женщина вооружена одним лишь мечом. Ножны мотались у Глинн за спиной, в такт бегу, и колотили ее по ногам. Антихан ухмыльнулся, обнажив ослепительно белые зубы, отчего Эйдену показалось, будто невидимая кисть вдруг нарисовала на покрытом грязью лице вожака бандитов улыбку. И не было в ней ровным счетом никаких эмоций. Эйдену эта улыбка не понравилась.
В нескольких шагах от вожака Глинн остановилась и что-то сказала ему. Ветер относил ее слова, поэтому большинство сибов привстали, не обращая внимания на шикания Гонна, пытаясь понять, что происходит впереди. Не теряя Глинн и вожака из виду, Эйден на всякий случай выбрал себе еще одну цель — зловещего вида типа плотного сложения, чье лицо сплошь заросло косматой бородой. Тот стоял справа. Эйден выбрал его на тот случай, если дело дойдет до рукопашной схватки.
Смертоносный выпад вожака был молниеносен, как удар змеи. Антихан поднял руку, будто бы желая почесаться, а в следующий миг в руке его сверкнул нож, выхваченный из-за пазухи. Стремительное движение — и нож полоснул Глинн по горлу. Эйден успел заметить, как алая кровь женщины брызнула фонтаном и она начала оседать. В следующий миг он уже мчался навстречу выбранному им бородачу. Когда до того оставалось всего несколько шагов, Эйден вспомнил, что в руке у него лазерник. Еще оставалось время сделать выстрел и парализовать бандита, прежде чем он, Эйден, убьет его. И тут же мальчик понял, что не хочет этого. Слишком легкая смерть для этой сволочи. Он возьмет врага голыми руками и заставит подохнуть в муках.
Бородач тоже заметил Эйдена и двинулся навстречу. Быстрым движением он выхватил из складок одежды здоровенный нож и теперь держал его перед собой, будто короткий меч. Нож или меч — какая разница? Эйден не чувствовал страха. Обычное оружие. Рукопашному бою в обучении сибов уделялось очень много внимания, и наставники основательно потрудились, чтобы приучить своих воспитанников- сибов уважать оружие в руках противника, но не бояться его.
Перебросив лазерник в левую руку, Эйден отбил едва не обрушившийся на него сверху удар кулака и перехватил запястье руки, сжимавшей нож. Опекун Гонн на славу потрудился, заставляя Эйдена вместе с прочими сибами рвать, протыкать и ломать — и все голыми руками. Гонн был безжалостен и настойчив — и своего добился: теперь сибы могли творить голыми руками чудеса. Вот и на этот раз: резкий рывок — и жуткий хруст. Запястье бандита было сломано, нож выпал из руки. Удар коленом в живот — и бородач сложился вдвое. Не теряя времени, Эйден быстро подобрал нож и ждал, когда бородач наконец распрямится. Можно было, конечно, всадить нож в спину, но это слишком уж просто. Пусть и изгой, но этот человек когда-то принадлежал к воинской касте. Надо дать ему возможность умереть пристойно — как это принято у воинов Кланов — в бою. А он, Эйден, постарается отомстить за смерть Глинн.
Бандит наконец выпрямился и сделал попытку броситься на Эйдена. Быстро отступив в сторону, мальчик подставил ему ногу, и бородач плашмя рухнул лицом в грязь. По иронии судьбы именно Глинн, которая так глупо и неосмотрительно позволила убить себя, Глинн, такая неуловимая на тренировочной площадке, научила Эйдена использовать в драке подножки и быстро перемещаться.
Шаг назад. В этот момент краем глаза Эйден заметил движение сбоку. На него бросилась приземистая, толстоногая женщина с глазами, горящими жаждой убийства. Ее боевые навыки были не лучше, чем у бородача. Легко увернувшись, Эйден ударил ее рукояткой лазерника в висок, и она упала.
Судя по тому, что огонь в ее глазах потух, она отключилась. Какое-то время о ней можно теперь не думать.
Повернувшись к бородачу, Эйден увидел, что тот пытается встать. Следовало его прикончить. Сильным ударом ноги в бок Эйден снова поверг его наземь и, придав взгляду презрительно-брезгливое выражение, которое перенял у Гонна, еще одним пинком перевернул бандита на спину, чтобы видеть его глаза. Во взоре поверженного бандита теперь ясно читался страх. Эйдена аж передернуло от омерзения. Не должен, НЕ ДОЛЖЕН так вести себя воин, пусть и бывший, пусть и изгой. Если, конечно, это воин, а не вольнорожденный ублюдок. Однако оттягивать момент убийства больше было нельзя. Пора. Быстрым движением он поднес лезвие к лицу бандита. Тот попытался отвернуться, но Эйден несильным ударом рукоятью пистолета вновь заставил врага смотреть ему в глаза. Бандит учащенно дышал, широко открыв рот. Эйден с силой ударил ножом в эту омерзительную бородатую пасть и навалился всем телом, вгоняя лезвие все глубже и глубже. Глаза бандита выкатились от боли. Эйден резко выдернул нож, и вслед за этим изо рта врага хлынула кровь. Мальчик пристально смотрел в глаза умирающего. Сейчас в них читался смертельный ужас. Тем же, будто бы случайным, быстрым движением, с равнодушным выражением лица, с каким вожак убил Глинн, Эйден перерезал бандиту глотку.
Оглянувшись вокруг, Эйден увидел, что сражение почти закончилось и сибы одержали победу. Оставшиеся в живых враги убегали прочь. Таких было немного. Импровизированное поле боя было усеяно телами бандитов. Многие ребята замерли подобно Эйдену, открыв рты, и взирали на дело рук своих. Больше всего сибов стояло там, где лежал и корчился в агонии вожак бандитов. Судя по нанесенным ранам, антихану предстояло уходить из жизни долго и мучительно. Ни у кого из сибов не поднялась рука одним быстрым ударом избавить его от страданий.
И на мгновение Эйден увидел все, что произошло, глазами врагов. Они, бандиты, были побеждены кучкой ДЕТЕЙ. С таким позором трудно жить дальше, пусть ты и не воин, а негодяй, не ведающий чести.
В следующий миг Эйден снова почувствовал себя сибом. Это было первое НАСТОЯЩЕЕ сражение, выигранное их сиб-группой. И цену им пришлось заплатить НАСТОЯЩУЮ — жизнь Глинн.
Когда Эйден приблизился к лежащей Глинн, возле которой сейчас собралась вся сиб-группа, он еще не успел успокоиться после боя. Эйден был перевозбужден, его била крупная дрожь, к горлу подкатывался ком. Его мутило. Эйден первый раз в жизни убил врага. Он посмотрел на мертвую Глинн, потом перевел взгляд на стоящего рядом Гонна, по лицу которого текли слезы. Эйден так и не понял, были ли то слезы печали или слезы бессильной ярости. Никто так никогда и не узнал, что творилось в этот момент в душе старшего опекуна.
Опекуны проследили, чтобы Глинн похоронили со всеми почестями, подобающими воину. После похорон Гонн был почти сразу же отстранен от своей должности за утрату контроля над группой в решающий момент, невзирая на то, что сибы показали блестящую боевую выучку. Его перевели в младшие воспитатели. Здесь у него тоже не заладилось. Что-то надломилось в нем после того случая. Вскоре, во время очередного теста на выживание, когда группа встала лагерем на берегу реки, Гонн отправился купаться и утонул. Среди сибов ходили слухи, что Гонн покончил с собой. Слухи так и остались слухами, а что произошло на самом деле, так никто и не узнал. В воинской касте самоубийства не поощрялись, разве что в бою, когда положение безвыходно.
И хотя Эйден искренне презирал Гонна за трусость, проявленную им перед лицом бандитов, он тем не менее ощутил острую боль, когда узнал о смерти этого человека. Несколькими годами ранее, когда Гонн был еще совсем другим, вышло так, что он взял Эйдена под опеку — «под свое соколиное крыло», как говаривал сам Гонн, и помог ему в одной истории с Забиякой. Вот как это случилось.
В один прекрасный день Гонн обнаружил Эйдена, пытающегося вытащить сломанные перья из крыла Забияки. Перед этим сокол умудрился очень серьезно подраться. Похоже, противник ничем не уступал Забияке, потому что вид у бедняги, когда он вернулся, был жалок. Несколько перьев отсутствовало вообще, еще несколько было сломано и держались, что называется, на честном слове.
— Дурачок, — сказал Гонн, — что же ты творишь? Разве так можно? Если выдернуть перья, то новые не вырастут при линьке. Даже линьки может не быть. Ты что, не знал этого?
— Нет, опекун. Я не знал. Я…
