значит, что его владелец не станет обращаться в милицию с заявлением о краже. Если деньги на месте, значит, и кражи не было. Вернувшись домой, он напишет заявление в паспортном столе, где менты попросят его указать отдельной строкой, что кражу паспорта гражданин не допускает в принципе. Без этой приписки хрен он получит новую ксиву.
Кот сел в машину и, дожидаясь возвращения Жоры, внимательно рассмотрел трофеи. Гражданин Елистратов Виталий Андреевич, тридцати четырех лет. Паспорт выписан пять лет назад. Женат, прописан в Питере по адресу такому-то. А что, Бубен оказался прав, этот Елистратов смахивает на Кота. Особенно если учесть, что за пять-то лет человек может сильно измениться.
Водительские права… На этот жирный бонус Кот никак не рассчитывал, теперь он избавлен от многих проблем. Сегодня же Кот достанет новые номера на джип, через нотариуса, в свое время помогавшего с оформлением документов на угнанные автомобили, получит доверенность от имени покойного Димона на гражданина Елистратова. И все, пешка проходит в дамки. Какое-то время бумером можно пользоваться почти на законных основаниях, а потом придется толкнуть его по льготной цене какому-нибудь лоху.
В это время по громкой связи торгового центра дали объявление о найденном бумажнике. Уже через десять минут Елистратов и Вера стучались в дверь администратора, где уже сидели два сотрудника службы безопасности и женщина, похожая на стюардессу.
— Что у вас было в бумажнике? — спросила она строгим голосом. — Расскажите подробно о каждой мелочи. А потом составим опись.
— Деньги у него там были, — ответила за мужа Вера и назвала точную сумму. — И еще кредитки. Правда, на карточках мизерные суммы. И еще квитанция из химчистки.
— Там был мой паспорт, — помялся Виталий. — И водительское удостоверение.
— В бумажник нет никакого паспорта, — свела брови администратор. — И удостоверения тоже нет.
— Я говорю: кажется, — поправил себя Виталий. — Ну, я могу и ошибаться. Может, в гостинице оставил. Или где… Не знаю. Но я помню номера кредиток. А квитанция из химчистки на мое имя.
Через полчаса они с женой вышли из торгового центра и сели в такси.
— А ты говорил, что в Москве жуликов полно, — Вера укоризненно покачала головой. — А тут такое… Кому рассказать — не поверят. Все до копейки вернули. Есть же на свете честные люди.
— Да, удивительная история, — согласился муж.
Он вспоминал, где мог оставить паспорт и права, но так ничего и не вспомнил.
Дотопав до бетонного гаража на десять машин, кум приказал водителю, солдату-срочнику, болтавшемуся без дела в ожидании начальника, садиться в машину. До дома сегодня ехали долго, четверть часа. От дождей дорога совсем раскисла. Когда возле поселка служебный «уазик» пошел на подъем, он едва не съехал в кювет, пару минут барахтался в жидкой грязи, как женины свиньи. Чугур, устроившись на переднем сидении, всю дорогу угрюмо молчал. И только когда подъехали к дому, процедил сквозь зубы:
— Жди здесь. Через десять минут вернусь.
Дождь припустил с новой силой. Кум поднялся на крыльцо, толкнул дверь и, не снимая грязных сапог, вошел в горницу и врубил верхний свет.
Разговор с женой состоялся два дня назад. Антонина Ивановна никак не могла поверить, что мужнина связь с продавщицей из соседнего поселка, может разрушить их семью, налаженный годами быт. Она все рыдала и выговаривала обиды, копившиеся годами. Когда куму надоело слушать эти всхлипы и несправедливые обвинения, он поднялся из-за стола, и пару раз приложил жену по лицу открытой ладонью. Пощечины оказались такими увесистыми, что супруга села на пол и разрыдалась.
Немного успокоившись, слегла, сделав вид, что заболела. А, может, и вправду заболела и вот уже второй день вставала с кровати только для того, чтобы свиней покормить. Если она рассчитывала, что в душе кума шевельнется жалость, и он изменит решение, то расчет тот был наивным и глупым до крайности. Прожила с человеком жизнь, но так и не поняла, что характер у мужа твердый, как сталь. Если уж Чугур что решил, то доведет задуманное до конца, и бабские слезы его не остановят.
Два собранных чемодана из искусственной кожи стояли у дверей, на стуле дорожная сумка, купленная в прошлом году в Москве. Протопав через всю комнату, кум приоткрыл дверь в спальню. Жена, накрывшись одеялом до шеи, лежала на боку и смотрела на него глазами побитой собаки. Кум откашлялся в кулак, неожиданно для себя испытав приступ легкого волнения.
— Прощай, Антонина, — сказал он. — Может, когда увидимся.
Он хотел найти какие-то добрые слова, как-никак без малого четверть века в браке прожили. Но слов не было, словно они растерялись на раскисший дороге. Он постоял на пороге, ожидая, что Антонина хоть что-то скажет в ответ, но жена молчала. Только когда Чугур повернулся, чтобы уйти, вдруг жена открыла свою варежку и бухнула:
— Может, свидимся, Сергей. На твоих похоронах. Приду глянуть, как тебя в землю закапывают. В сосновом ящике.
— Дура, сволочь, — ответил кум. — Что б тебе…
У дверей он повесил на плечо дорожную сумку с иностранной надписью, подхватил чемоданы и вышел под дождь, распахнув дверь ударом ноги. Не таким он представлял себе расставание с женой, хоть и бывшей, и домом, где прожил без малого десять лет.
Через полчаса он сгрузил вещи в доме Будариной, переоделся в спортивный костюм и вежливо отклонил предложение женщины лечь спать пораньше. Кум долго сидел за столом, уставившись в темное окно, разглядывал полоску темного леса и огоньки дальней деревни, похожие на поминальные свечи. Дом Ирины Степановны стоял на высоком месте, откуда далеко видны все окрестности.
Попугай Боря неотрывно смотрел на кума из своей клетки в углу. Глазенки темные и безжизненные, как бусинки, клюв хищно искривлен. Что за мерзкая птица. И зачем только Чугур притащил сюда этого мерзавца. Плевался бы шелухой и болтал всякий вздор в красном уголке на зоне. Кажется, попугай собирался что-то сказать. И точно, заговорил.
— Боря, Боря, — сказала птица своим картавым металлическим голосом. — Хороший… Хороший…
— Что б тебя, — кум искал взглядом тряпку, чтобы набросить ее на клетку и заставить птицу замолчать. Но тряпка не попадалась на глаза.
— Умри, мусор, — сказал Боря. — Мусор мусорской…
— Что б ты сдох, — ответил Чугур.
Он подумал, что попугая с собой на Кипр они, разумеется, не потащат. Поэтому терпеть Борю недолго осталось. Он уже трижды звонил в Москву в агентство «Дискавери плюс» по телефону, указанному в журнале «Недвижимость за рубежом». Первый раз ему вежливо ответили, что на особняк уже нашелся покупатель. Во второй раз повторили те же слова, но уже другим тоном. На этот раз менеджер Вадим Петрович вставлял в разговор выражения «может быть» и «весьма вероятно».
Кум едва не ляпнул, что потенциальный покупатель Димон Пашпарин уже в могиле лежит, и недвижимость на Кипре ему без надобности, но попридержал язык. На третий раз кум заявил, что готов внести предоплату в размере пятидесяти процентов, и голос Вадима сделался человеческим. Он сказал, что если покупатель, сделавший предварительную заявку, не объявится в течение ближайших двух дней, Чугур может приехать в их контору и начать оформление бумаг. Вся эта бюрократическая процедура не займет больше недели. Что ж, послезавтра надо пилить в Москву.
— Позор мусорам, — крикнул Боря. — Статья сто пять… На Кипр. Море. Умри, мусор. Умри…
Из горницы кум слышал, как тренькнули пружины кровати. Значит, Ирина легла. А куму не спалось.
— После прогноза погоды на нашей волне концерт для полуночников, — бодрым голосом сказал диктор. — Мы постараемся выполнить все пожелания наших слушателей…
— Тьфу.
Кум выключил приемник.
