Ефимов начал загибать растопыренные пальцы. — Ставить в известность московское начальство, прокуратуру. Исписать тонну бумаги. А потом будет долгое следствие. Понаедет сюда лишнего народа. Как- никак ЧП. Состоится выездное заседание суда, прямо тут у нас, в клубе. И ради чего вся эта бодяга?
Кум только плечами пожал.
— Ну, накрутят пятилеточку этому Огородникову, — продолжил хозяин. — А нам с тобой на хрен этот геморрой? На кой нам свалился такой прибыток?
Чугур наконец понял ход мыслей начальника. Отпуск Ефимова начинается через две недели, но раз на зоне такие дела творятся, отдых придется отложить до окончания следствия, а то и до суда. Путевку в санаторий и уже купленные билеты на поезд сдать. Вместо того, чтобы балдеть на юге, нужно сидеть в этом прокуренном кабинете, строчить рапорты и объясниловки.
— Разрули ситуацию, Сережа, — голос Ефимова сделался бархатным. — Разрули, ну, как ты умеешь. Понимаешь, о чем я?
— Ясно, — Чугур отвечал не по уставу, но с Ефимовым, прослужившим в системе ГУИНа двадцать два года, их связывали не формальные, а давние товарищеские отношения, можно сказать, мужская дружба. — Следует оставить на промзоне возле тайника двух солдат и офицера. Пусть посидят в строительной бытовке без света. И дожидаются нашего беглеца. Мы не будем вмешиваться, когда этот черт перейдет запретку и перемахнет второй забор. А потом он наткнется на караул, совершающий неплановый профилактический обход промзоны. Огородников наверняка окажет сопротивление и будет убит при задержании.
— Конечно, — поспешил согласиться хозяин. — Он обязательно окажет сопротивление. Вооруженное сопротивление. Потому что в том ящике у него, рубль за сто даю, есть самодельный нож или заточка. Солдаты обязаны будут стрелять на поражение. Разумеется, после предупредительного выстрела в воздух.
— Все понял, — кивнул кум.
— Активисту, как там его… Объяви устную благодарность и прикажи держать язык за зубами. Во избежание потери. Потери языка.
— Уже сделано.
— Хорошо, — улыбнулся хозяин. — Кстати, Сережа, заходи вечерком ко мне домой. В шахматы сыграем. Мне из Москвы фильмы интересные привезли. «Грудастые лесбиянки» и еще чего-то в этом роде. Сильно эротическое.
— Сегодня никак, — замялся Чугур. — Дела. Личные.
— Правильно: личное превыше общественного. Опять к своей зазнобе поедешь? Предпочитаешь такие вещи смотреть не по видаку, в натуре? Понимаю. Если бы у меня такая баба была, я бы к ней каждый день катался. Но не судьба…
Ефимов горестно вздохнул, взял со стола рапорт кума и донесение активиста, порвал бумаги в лапшу и бросил в корзину. Вскоре Чугур покинул кабинет начальника, решив про себя, что хозяин, как всякий хороший шахматист, правильно просчитал все ходы и смотрит вперед, а не оглядывается назад. Проверки из ГУИНа, выездной суд и вся эта канитель ни к чему. А зэк, убитый при попытке побега, — дело житейское, из которого, если посмотреть под правильным углом, можно извлечь массу преимуществ.
Кум получит благодарность с занесением в личное дело и премию в размере месячного оклада. Ведь это именно он своим приказом ввел скрытное ночное патрулирование производственной зоны, проявил бдительность. Солдаты, пристрелившие Огородникова, тоже получат благодарности и трехнедельный отпуск на родину. А Ефимов поедет по путевке в Крым. И все довольны.
Глава третья
Димону Ошпаренному стоило немалого труда выйти на тверского авторитета Жору Кузьмина по кличке Гусь, имевшего какие-то связи с администрацией колонии, где мотал срок Кот. При содействии московских друзей встречу организовали в тихом пригородном ресторане, там, по проверенным данным, нет ни стукачей, ни прослушки.
Авторитетом оказался худосочный мужик лет тридцати с длинной шеей, по слухам, он не имел непогашенных судимостей и давно не вступал в открытые конфликты с законом. Гусь не пил водку, особо не жаловал блатной жаргон, одевался хорошо, даже изыскано, как богатый фраер, собравшийся на первое свидание. Он оставил охрану на улице, прошел в отдельный кабинет, тряхнув руку Димона, представился:
— Жора, тверской хулиган.
Приземлившись за сервированный столик, он съел крабовый салат, выпил французской минералки и, забыв о цели встречи, полчаса взахлеб говорил о футболе. Со стороны могло показаться, что они с Димоном знакомы целую вечность, поэтому все темы для разговоров давно исчерпаны, один футбол и остался. Гусь все куда-то тянул свою длинную шею, сморкался в шелковый платочек и складывал губы бантиком, будто хотел поцеловать бутылку. Димон не торопил собеседника и не направлял разговор. Гусь в курсе проблемы, задолго до их встречи он основательно прощупал московского гостя и наверняка что-то решил для себя еще до того, как перешагнул порог кабака. Решение положительное, иначе он не пришел бы сюда.
— У меня тоже есть проблемка, — Гусь перешел к делу неожиданно, оборвав футбольный монолог на полуслове. — На московской таможне завис мой груз, — он назвал адрес таможенного терминала. — Вышло что-то вроде пересортицы. В документах указано одно наименование товара, а по факту ввезли нечто совсем другое. Не хочу терять товар, это большая партия, в которую я капитально вложился. Не желаю, чтобы мне клеили «контрабанду». Нужно растаможить эту музыку с минимальными затратами. Груз не криминальный, иначе бы я не просил. Сантехника, плитка и всякая такая муйня. Я слышал краем уха, что у тебя есть завязки в этой конторе.
Димон ответил, что таможенный вопрос он утрясет за неделю. Гусь в свою очередь пообещал вывести нового московского друга на заместителя начальника колонии по режиму Сергея Петровича Чугура.
— Чугур, это погоняло у него такое?
— Натурально — фамилия.
— Повезло ему с фамилией.
— Этот хрен — главный человек в колонии. Как он скажет, так все и будет. А за реальные деньги Чугур сделает все, что хочешь, — сказал Гусь. — Прикинь. На этой зоне пыхтели мои парни. За полгода до выписки из санатория они совсем скисли. Ну, натурально без телок, без нормальной жратвы на стену полезли. Чугур организовал встречу прямо там. Барак для личных свиданий на четверо суток поступил в полное наше распоряжение. Контролеры перед нами на цирлах бегали, тарелки мыли и столы накрывали.
— Ты серьезно? — удивился Димон.
— Серьезней не бывает. Дело было зимой. Я приехал с пацанами, с классными телками и привез такое угощение, что все в осадок выпали. На дворе январь. Холод, стужа. А у нас свежая черешня, клубника в ящиках, шампунь «Мадам Клико», омары… Парни отвели душу. С тех пор с Чугуром у нас нормальные отношения. Он помогает греть братву, которая отдыхает в его санатории. С ним держит связь Вова Бритый. Он все устроит. Договорится о времени и месте вашей встречи. Как только…
— Понял, — кивнул Ошпаренный. — Как только я решу дела с таможней. Я буду торопиться.
— Только, друг, имей в виду, — Гусь вытянул шею. — Поосторожнее с этим Чугуром. Конечно, за бабки он родную мать удавит. Или жену в публичный дом продаст. Короче, сделает все, о чем попросишь. Но… Даже не знаю, как сказать. Помни, что это редкая сволочь. Тварь, каких свет не видел. Тем мужикам, кто парится в его доме отдыха без подогрева, не имеет лавэ, чтобы куму башлять, живется очень непросто. Про него рассказывают такие вещи…
Гусь помялся, не зная, продолжать или на этом закруглить разговор. Димон нетерпеливо постучал пальцами по столу.
