никак. И лишняя копейка нужна до зарезу, если так пойдет дальше, нечем будет тачку заправить.
Кот повернул руль, решив пересечь сплошную разделительную линию, когда периферическим зрением заметил девичью фигурку на скамейке. Кажется, она… Кот, тормознув, вышел из машины и дошагал до скамейки. Дашка подставила солнечным лучам лицо и закрыла глаза. Когда тень Кота легла на нее, Дашка, не открывая глаз, тихо проворчала.
— Куда бы я ни ткнулась, возникаешь ты.
— У ментов на тебя ориентировка, — сказал Костян, присаживаясь рядом с Дашкой. — Короче, надо бы свалить из города.
— Спасибо, что предупредил. Это первые умные слова, которые я от тебя услышала.
— Я еще у вокзала предложил…
— Тогда я не хотела с тобой ехать. А сейчас передумала.
— Только на пять минут на вокзал завернем. Надо билеты скинуть. Я взял плацкарт до Ярославля. Не пропадать же деньгам.
Поезд до Ярославля останавливался здесь на десять минут. Пассажиров оказалось человек сорок с небольшим. Они стояли вдоль всего перрона, поглядывая то на сигналы семафора, то на часы. Мужчин, подходящих под описание Кота, оказалось четверо. Троих отсеяли почти сразу. Один плешивый, почти лысый, у второго нет двух пальцев на правой руке, третий ниже ростом сантиметров на пять, а то и на все семь.
Четыре опера в штатском, получив указания, расположились в разных частях на трех пассажирских платформах. Еще двое на всякий случай остались в здании вокзала на первом этаже. Действия оперов координировал Алексей Григоренко, сидевший за столиком летнего кафе, откуда открывался хороший обзор на все платформы и главный подъезд вокзала.
Последним, четвертым мужчиной, пожалуй, мог оказаться Огородников. В старом пиджаке и засаленной кепочке, надвинутой на глаза, небритый. Рост метр восемьдесят с небольшим. Повадками мужик напоминал неопытного вокзального воришку. Он явно волновался, суетливо переставлял с места на место потертый чемодан с железными углами, перехваченный брючным ремнем, чтобы не развалился. Вертел головой, будто шея была резиновая, и покусывал нижнюю губу.
Но из-за этой чертовой кепки, тень которой закрывала все лицо, и суетливых манер пассажира, никак не удавалось его толком разглядеть. Похож, но… Костян Огородников не стал бы так дергаться, двигать чемодан и вертеть башкой. Впрочем, не исключено, что это суетливые манеры, костюм «под колхозника» всего лишь ловкая маскировка предусмотрительного и очень ловкого бандита. Поди угадай Кота в этом субъекте. Мама родная не узнает.
Стас Азаров неторопливо проследовал от одного конца перрона до другого, он напоминал мужчину, встречающего из дальней поездки любимую женщину. В правой руке газета, свернутая в тонкую трубочку, в левой букетик садовых фиалок. Издали приглядываясь к суетливому пассажиру, Стас как бы невзначай взял цветы и газету в одну руку, свободной правой рукой расстегнул две пуговицы светло- бежевого пиджака в серую полоску. Запустив ладонь под полу пиджака, расстегнул кожаную перепонку на подплечной кобуре, неторопливо двинулся в сторону объекта наблюдения.
Пистолет на боевом взводе, остается выхватить его, да нажать на спусковой крючок. Все отработано и подсчитано: Азарову на эту манипуляцию требуется ровно полторы секунды. Он никогда не поднимал руку до плеча, совмещая мушку с целиком, как учили в милицейских школах. Он стрелял от бедра навскидку, при этом не смотрел на оружие. Видел перед собой только цель. И бил наверняка, насмерть. С расстояния двадцати шагов не промахивался.
Когда до мужика оставалось метров двадцать по прямой, а это убойная дистанция, пистолет как бы сам собой выскочил из кобуры и лег в раскрытую ладонь. Стас крепко обхватил рукоятку и, как всегда перед выстрелом, задержал дыхание. Он сбавил шаг, дожидаясь, когда человек повернется к нему лицом. Препятствий на пути нет. Как только Азаров убедится, что перед ним именно Огородников, он сделает то, зачем сюда пришел. И не даст Коту ни единого шанса.
Стас застыл на месте, мужик стоял к нему спиной и никак не хотел поворачиваться. Занятный тип. Такая жара, а у него под пиджаком еще и фуфайка, да и ботинки не по сезону. Какие-то полусапожки со стертыми задниками. Человек качнулся влево и вправо, затем резко развернулся на каблуках, встретился взглядом с Азаровым.
Рука с пистолетом, скрытая полой пиджака, пошла вниз. Еще полсекунды — и точка. Тьфу, не он… Глаза другие и брови. Что-то общее есть, и все-таки это не Огородников.
Стас выпустил воздух из груди, засунул пистолет на прежнее место и взглянул на часы. До прибытия поезда восемь минут. Наверняка Кот нарисуется в самую последнюю минуту, на черта ему торчать на раскаленном перроне. Он накачивается пивом в ближайшей забегаловке и в хрен не дует.
— Черт, — шепотом сказал Азаров. — Вот же непруха.
Он зашагал в обратном направлении, перекладывая из руки в руку букетик жухлых фиалок и газету, утешая себя мыслью, что Кот непременно нарисуется. Раз билет куплен, деваться ему просто некуда. Он не из тех людей, кто меняет решение в последнюю секунду. Всего восемь минут, нет, уже шесть. Немного терпения, — это все, что сейчас требуется.
Когда Азаров заметил идущего ему навстречу капитана Алексея Григоренко, внутри что-то оборвалось, ясно, случилось худшее из того, что могло произойти. Григоренко шагал широко, оттесняя плечами пассажиров, попадавшихся на пути, физиономия мрачная и какая-то удивленная.
Он остановился в шаге от начальника и развел руками, мол, вину сознаю и готов понести ответственность.
— Четверть часа назад Огородников сдал билеты. И скрылся.
— А почему я узнаю об этом последим? — прошептал Стас, хотя хотелось заорать во всю глотку. — Почему узнаю только сейчас?
— Минуту назад об этом мне доложил начальник линейного отделения милиции, — потупив взгляд, ответил Григоренко. — Вы же сами распорядились убрать всех милиционеров с территории вокзала.
— Повтори еще раз. Я ни хрена не понял.
— Огородников подошел к билетным кассам. Сдал билеты и ушел.
— Просто так взял и ушел? И куда же он ушел?
— Не могу знать.
— А как же твои люди?
— Двое моих парней находились в зале ожидания, — пролепетал Григоренко. — А перед кассами — никого. И кассира никто не догадался предупредить. Как назло… Понимаю, я виноват…
— Господи, — Стас потер кончиками пальцев лоб. — Господи, дай мне силы… С какими же дураками приходится работать.
Кафе «Дружба», стоявшее в сотне метрах от трассы, напоминало большой аквариум, в котором закусывали водители большегрузных грузовиков и между столиками плавали вареные официантки. Кот с Дашкой, пристроившись в углу, угостились блинчиками с мясом и компотом из сухофруктов. На борщ и пельмени решили не тратиться, иначе на бензин не хватит.
— Куда двинем? — спросил Кот, ковыряя в зубах обломанной спичкой. — Я в Ярославль собирался к одному дружбану. В прежние времена он мог вскрыть и завести любую тачку. С завязанными глазами. Кстати, моя квалификация не ниже.
— А теперь?
— Что «теперь»?
— Ну, чем твой дружбан занимается?
— Пытается заработать на жизнь честным трудом. Получается, но не очень. Короче, у меня эта тема сидит в голове, как гвоздь: как устроить жизнь, не связываясь с прежними делами. Я выпал из жизни на три года, теперь пытаюсь сориентироваться. Стараюсь понять, как честно заработать нормальные бабки. Ну, пусть небольшие. Чтобы на хлеб хватало. Мне большего от жизни не надо: немного свободы и немного денег.
