Алексеевне ещё одну телеграмму. Последнюю. Что-нибудь в таком духе: воспоминания о тебе я пронесу через годы. И от себя что-нибудь добавь в том же романтическом ключе. А то последняя телеграмма получилась слишком сухой. Затем отправляйся в банк с моей доверенностью, переведи все деньги обратно в Москву. Лады? Тогда действуй. Тимонин тебе кланяется. И вот ещё что: твоя жена сегодня утром родила. У тебя наследник весом три восемьсот. Придумывай имя, а я куплю подгузники. Поздравляю.
Тимонин дал отбой и положил трубку в карман.
— Между прочим, красивая женщина эта Сима, — сказал Девяткин. — Я бы на твоем месте ей заинтересовался. А, возможно, и женился.
Тимонин загадочно усмехнулся.
— У тебя на все случаи жизни один и тот же совет, — сказал он. — Ты сам женись. Да, мой компаньон прятал свою жену от людей. Я видел-то Серафиму один единственный раз на каком-то приеме. Но дай мне время. Возможно, у нас с ней что-то склеится. Чем черт ни шутит.
Тимонин показал пальцем на запястье левой руки, украшенное швейцарскими часами и перетянутое браслетом белого золота.
— Слушай, возьми на память часы. Они стоят целое состояние. Должна же быть у простого милиционера хотя бы одна шикарная вещь.
— Я потеряю часы, — отказался Девяткин.
На вокзале играл духовой оркестр. На соседней платформе встречали из стройотряда смену студентов. Тимонин проводил Девяткина до вагона. Постояли на платформе, выкурив по сигарете. Небо нахмурилось, стал накрапывать мелкий дождь. Духовой оркестр закончил выступление, музыканты, спеша, зачехляли инструменты, прятались от дождя. По вокзалу объявили, что поезд отправляется через минуту. Вспыхнул зеленый огонек семафора.
Тимонин бросил окурок, шагнул вперед, порывисто обнял Девяткина за плечи.
— Может, все-таки останешься? Я сделаю для тебя…
— Лучше я буду приезжать к тебе в гости, — ответил Девяткин. — Сейчас у нас в управлении людей не хватает. И ещё этим летом я должен достроить веранду на даче. Обещал одной знакомой барышне, котораялюбит природу. И меня, кажется, тоже любит.
Поезд тронулся. Тимонин отступил, потряс руку Девяткина.
— Спасибо за все.
— Не за что. Как говорится, на моем месте так поступил бы каждый.
Девяткин подхватил сумку, вскочил в тамбур. Машинист дал длинный гудок. Тимонин помахал рукой. Почему-то в эту минуту он испытал необъяснимое чувство вины перед Девяткиным. Неожиданно Тимонин сорвался с места и побежал за вагоном.
— Как тебе понравился «Линкольн»? Ну, на котором мы сюда приехали? — крикнул он.
Девяткин высунул из тамбура руку, поднял кверху большой палец.
— Классная тачка.
— Завтра я оформлю все документы. На этой неделе мой водитель перегонит «Линкольн» к тебе. Сувенир. На память.
Тимонин, добежав до края перрона, остановился, последний раз взмахнул рукой. Девяткин что-то ответил, но слов было уже не разобрать. Тимонин медленно зашагал обратной дорогой. Он озяб, продрог на ветренном перроне и в эту минуту всерьез раздумывал, не пропустить ли стаканчик за удачное завершение большого приключения. Действительно, почему бы не выпить, когда все неприятности позади…
