Зейнеб сидела на ковре с отсутствующим взглядом и словно прислушивалась к чему-то, что звучало издалека. Стоило Джуре повернуть к ней голову, она обращала к нему глаза, светившиеся таким счастьем, какого он до сих пор не встречал в глазах у других людей.
Люди безмолвствовали, и только клекот горных орлов да шум далекого водопада врывались в песню.
А Кучак пел:
Песня звонкая летала, Песня чудная носилась Высоко над облаками. Путешествуя по миру, Песнь устала и спустилась Ночевать в кишлак памирский. Много, множество киргизов Собирались к дивной гостье Слушать сказки, песни, джиры… Много тысяч каим, улен И историй сохранили И запомнили киргизы. А из дальних летних стойбищ Поздно ночью приезжали И узбеки и казахи, Но всего не услыхали. Лишь концы прекрасных звуков Увезли они с собою. Песнь киргизов полюбила, Песнь киргизов навещает На Тянь— Шане, на Памире. На джейлау изумрудных, Где кумыс течет рекою, Где играют на дутарах, Где дымится жирный плов. Слушайте меня, Кучака! Я спою вам о минувшем - То, о чем шумит ковыль. То, о чем звенит нам ветер В черепах врагов убитых, То, о чем гремят нам реки В неприступных дебрях гор, То, о чем козлу седому По утрам свистит улар. Я спою вам о прошедшем: Как в горах Биллянд-Киика Басмачи нас окружили, Били, мучили огнем, Как Джура зажегся гневом, Поклялся им мстить до смерти. Был Балбак, богатый, хитрый, Был Тагай — басмач опасный, Был Казиски, был Шараф. Кишлаки тогда пылали, Трупы землю устилали, Кровь текла вместо воды. Где они? На бранном поле. Их уж нет, мы на джейлау Плов едим и пьем кумыс. Снова солнышко нам светит, И гроза умчалась вдаль. Жить я начинаю снова, Сердце радость обрело. Буду славить я Джуру, Буду петь о нем я песни. И о мудром Козубае Я сложу огромный джир. Пусть все знают о Максиме: Провести он может черта! Слушайте ж меня, Кучака! Слово, стань мечом моим! ,
Арча — можжевельник, род вечнозеленых хвойных деревьев и кустарников.
Аксакал (дословно: белобородый) — глава рода.
Талисман — предмет, который, по понятиям суеверных людей, приносит счастье, удачу.
