Данилов, испытывая некоторое смущение от своих антикуриных действий, юркнул через клапан, напоминающий унитаз, в выводную дренажную систему, которая несла в своих руслах преимущественно помет, экстрагированный из куриного фарша.
Оперативник едва успел выдернуть из кармашка куртки и нацепить зажимы для носа, чтобы не задохнуться от вони и не захлебнуться в потоке жидкой грязи. Все остальное, а именно переход к водному образу жизни, произошел самостоятельно…
Пока он летел с Марса на «Свердловск-44» в состоянии ограниченного биостазиса, наноботы- защитники заполнили легкие специальной губчатой биомассой, напоминающей по строению пресноводную гидру.
Биомасса должна была развернуться в нужный момент и заблокировать доступ воды, одновременно снабжая альвеолы дополнительным кислородом. А еще наноботы снабдили Данилова жаброподобной дыхательной системой, чьи пластины располагались за ушами.
Дренажная система, принявшая тело Данилова, пронесла его вместе с мутным потоком по склизким узким трубам и, нигде не отфильтровав, перекинула в соседний производственный комплекс, который представлял собой большой аквариум рыбозавода. Тем временем закончилась и минута полуобморочного удушья, когда организм переключался на новый тип дыхания. Хорошо, что все произошло само собой и все двери перед особистом, также как перед куриным говном, были открыты.
Цилиндрическая емкость огромного аквариума оказалась сильно загромождена трубами, которые подводили питание и обогащали кислородом. Плетение ионообменных фильтров и грязепоглотителей образовывало сложный и страшный рельеф, как в какой-нибудь Марианской впадине. Сам куриный помет служил пищевой добавкой неприхотливым рыбешкам.
А вот вода некогда была льдом одной из комет, явившихся из пояса Куипера. Цилиндр рыбозавода вращался настолько быстро, что в серединке то и дело образовывалась воздушная «камера», и стенки этого пузыря казались сделанными из глянцевого материала.
Вода была темной, мутной, но модифицированные фоторецепторы-'палочки' в зрачках Данилова улавливали тепловое излучение и показывали, что его окружают вполне хладнокровные товарищи рыбы. Большие эллипсоидные и довольно плоские, идеально подходящие для разделки и жарки. И глазки этим рыбам не полагались, и плавники выглядели довольно символическими. Зачем вам глаза и плавники, если вас направляют куда-надо ленивые потоки, извергаемая кишками водометов?
Данилов кое-как выбрал направление и оторвался от довольно мощного течения — чтобы направиться к черпакам, выгребающим самых откормленных рыб — которые ростом и массой совсем не уступали человеку. Совсем впритык к особисту проплыла рыбина-рекордсменка, массой кило на сто и диаметром в полтора метра. Как бы в знак вежливости, «приподнимая шляпу», она слегка обернулась и оперативник увидел рыхлое вздутие на ее боку, из которого как ленты на ветру вились… огромные черви типа цепней-цестод с головками-сколексами, похожими на шлемы древних водолазов.
Данилова чуть не вырвало, что было бы совсем некстати при новом типе дыхания. Одна цестодочка преданно потянулась к Данилову и он отчаянно задрыгал ногами, пытаясь увернуться, уплыть и одновременно управиться с сильнейшим блевотным позывом.
Инфосканер нарисовал-нарекомендовал уточненный маршрут, который повел Данилова мимо баков, где подрастали мальки, затем среди трубчатых сетей, которые преграждали старым рыбинам путь на «площадку» резвящегося молодняка.
Из аквариума надлежало поскорее выбраться, каждая потерянная здесь секунда прибавляла жизни и здоровья Анпилину.
Но если замельтешить, то в сети можно запутаться.
Она изгибалась довольно причудливо и в одном ее месте Данилов наткнулся еще на одну рекордсменку, ухитрившуюся застрять в ячее.
Видимость была паршивой даже в инфракрасном диапазоне, рыбина казалась деформированной. Турбулентности стали прижимать к ней Данилова, да тот и не очень возражал. Почему не помочь живой твари? Ведь нас, живого вещества, так мало в мертвом космосе. (Тьфу, черт — это уже тлетворные воззрения сектантов панбиологистов, не имеющие ничего общего со всесильным учением Гольдманна.) Вначале Данилову показалось, что из рыбы выпала кишка. Но кишка оказалась длинной, сильной и резкой.
В одно мгновение она обвила Данилова и намертво примотала левую руку к телу, правую тоже не забыла прижать.
В лицо человека глянуло то, что не только лицом, но и мордой назвать невозможно.
Это был не безобидный червь, не разжиревшая цестода, потому что много толще и с плавниками. Круглая пасть-присоска вызывала желание закрыть глаза и поскорее заснуть. Напоминала пасть воронку с клыками; утопленные вглубь челюстные пластинки были точь-точь как зубные протезы графа Дракулы. Череп как будто отсутствовал вовсе. А зачем девять отверстий на боку у этой полуминоги-полумурены? Глаза, жабры или прорези, куда надо кидать монетки?
Пасть-присоска стала приближаться к груди. Это не мешало Данилову «любоваться» предыдущей жертвой. Через две большие прорехи в боку рыбы зияло пустое чрево, отчего она напоминала затонувшую подводную лодку. Собственно от рыбы остались только чешуя да кости, и посреди этого развала уже резвились мелкие червячки-сапрофиты. Длинная гадина, помесь миноги и мурены, видимо, выпрыгнула прямо из «подводной лодки».
В нас всех, кто не прошел специального перепрограммирования, гнездится архетип неприятия длинных безногих-безруких тел, и похоже не без основания. В Данилова была вложена специальная психопрограмма на этот счет, поэтому отвращения он не почувствовал, просто его обуяла жуть, выраженная, кстати, в повышении уровня продуктов распада глюкозы.
Он успел заметить, как челюстные пластинки миноги выдвигаются вперед, а ее боковые зубы поворачиваются в его сторону. Это было бы даже интересно, если б пасть гадины не присосалась к куртке Данилова. И тут же он ощутил боль — боковые зубы еще не вошли в кожу, но уже сильно поддели ее.
Вот теперь срочно требовалась квалифицированная помощь.
Слишком срочно, поэтому уже не требовалась.
Эх, почему он не трахнул Эльвиру? Подумаешь, усы почудились.
Удачи от такого воздержания не прибавилось, да и непросто найти бабу, любительницу экзотики, которая погладив свежие рытвины на его щеках, не смоется куда подальше.
«ИМЕЮЩИЙ ЛЕГАЛЬНУЮ КАПСУЛУ ФРАЯ И НЕ ИМЕЮЩИЙ СУДИМОСТИ ПО СТАТЬЕ 21876-98 „$F саморазрушение путем вмешательства в работу микрочипа Фрая“ — НЕ ПОГИБНЕТ ВОВЕК», напомнила совесть. Конечно же капсула Фрая, чип бессмертия, останется, даже если миноги с червями полностью сожрут особиста. Не судимый да не умрет.
Можно уже пожелать самому себе успехов в следующей жизни.
Чип Фрая накапливает его персональную информацию и фиксирует все изменения конфигурации у личного кибердвойника-джина. Чип Фрая «снимет» в момент смерти тела остаток персональной информации, заархивирует финальный статус джина и его системный журнал, а также «проглотит» психоматрицу, которая есть не что иное, как оцифрованная душа. И уцелеет при любых форс-мажорных обстоятельствах. Почти при любых.
И психоматрица окажется полной, со всеми познающими и сознающими векторами. Тьфу на сомнения, тьфу. В новом, то есть клонированном, теле будет жить именно он, прежний Данилов.
Образцовый гольдманист. С помощью резервной копии, хранящейся на первом гипере, будет воссоздан личный джин. Усилиями джина спасенная психоматрица и персональная информация сформируют в новом мозгу все то, что определяет личность прежнего Данилова.
«ТЫ БУДЕШЬ ЖИТЬ ВЕЧНО, — молвила совесть, — ЕСЛИ ОСТАНЕШЬСЯ ПРЕДАН ДЕЛУ ВЕЛИКОГО КИБЕРОБЪЕДИНЕНИЯ.»
Ну да, даже если эта чертова колбаса проглотит его чип Фрая, тот все равно будет обнаружен по сигналу вечного нейтринного маяка.
Данилов хотел было уже затихнуть, но что-то все-таки толкнуло его на дальнейшую драку — может азарт. Ему удалось прижать агрессивную колбасу к острому краю ближайшего бака. Она заерзала и ослабила хватку. Данилов, высвободивши правую руку, полоснул гадину термоножом вдоль и поперек.
