в прошлый раз, увлечь нас идейкой безудержного техпрогресса и без проблем выжимать все необходимое из наших мозгов.
— Придется ему показать, что мы из себя представляем.— объявило внушительным голосом Облако.
Следующее действие не отделялось от предыдущего никакой паузой. Плутоны чурались всякой театральности и дешевых психологических эффектов.
Внезапно меня как будто выжали. Я словно лишился тела и стал вроде водяной струйки. То и дело происходили слияния с другими потоками, новые разделения и новые слияния. Каждую частицу времени я понимал себя и свою задачу по-новому. В этом непрерывном изменении моя личность переоформлялась настолько быстро, что едва успевала вспомнить себя и немного отстраниться от очередного вида деятельности. Иногда происходил распад почти что до элементарного состояния, когда я чего-то там делал, не отдавая себе отчета, сосредотачиваясь только на конкретной обязанности. Но порой случалось объединение в мегаразум, который решал, например, глобальную проблему Поля Судьбы (того самого, что все на свете предопределяет) или занимался перераспределением энергии между звездами для предотвращения космических катастроф. Ничего знакомого и обычного я не видел и не чувствовал, зато ощущал многомерность, более того, я жил в ней…
Потом я, забыв большую часть того, что со мной происходило, вернулся на прежнее место, в свое тело.
— Ну и что мне пытались доказать, Катерина? То, что мы — козлы, лохи, чушки, а они — самые крутые вундеркинды?
— Мы для плутонов как бы не существовали.— охотно заобъясняла Катя.— Для них все статичное, инертное — мертво и является не более чем почвой, гумусом, на котором можно вырастить что- нибудь динамичное, разумное. Им непонятна была наша неспособность к жизни внутри задачи, к мгновенным слияниям и разделениям, к одновременному восприятию многих инфопотоков, поэтому они отказывали нам в интеллекте, предполагая за нами лишь простейшие рефлекторные формы сознания, свойственные животным. Мы должны были показать динамичность, то есть свой разум, и кажется усилиями службы “Алеф” кое-что удалось сделать. Кроме того, у нас общий враг…
— Об этом мы пока умолчим,— твердо заявило вмешавшееся Облако.— Мы с вами еще слишком плохо понимаем друг друга, чтобы иметь общих врагов. Хотя определенное содействие службе “Алеф” мы готовы оказывать.
Весьма неожиданно возникла стена и отделила меня от Облака и Кати. Вполне возможно, что она была мнимой. Во всяком случае, я оказался в каком-то другом помещении неопределенного размера. Я не видел себя, даже своих рук и ног. Антракт несколько затянулся. Коротая время, я стал размышлять о том, что коли база плутонов устроена на одном из наших астероидов, война с ними вовсе не была общим делом всех космиков.
Размышление прервалось, потому что рядом с собой я увидел борт грузовика. Раз — и он тускло засветился в слабом инфракрасном освещении. Если бы не жужжания и шипения аппаратуры, которые воспринимались моими рецепторами, то я решил бы, что это мираж и надувательство. А если не надувательство, тогда, значит, меня опять перебросили по хрональному каналу, только очень короткому.
Аварийный люк распахнулся, пропуская меня внутрь. Тоже хитрость — обычно он работает лишь на выход. Когда я уже загружался в шлюз, меня догнала Катя, а в рубке нас поджидал уцелевший пилот. В тот момент, когда наш корабль покидал базу плутонов, я отрубился, несмотря на то, что ускорение было ничтожным. А очухался уже почти на орбите Марса, после того как получил инъекцию тонизирующего глюкокортикоида.
— Что это со мной приключилось?— спросил я у Кати, которая улыбалась моему недоумению своим содержательным милым лицом.
— Шок от двух хрональных каналов. В первом случае ты как бы не существовал в течение секунды, второй раз — тебя не было две миллисекунды. Но этого оказалось достаточно для отключки сознания и глубокого сна на пятеро суток.
— И в течении этих пяти суток ты не пыталась меня разбудить?— спросил я и заметил, что отдыхаю не в рубке, а в корабельном лазарете. Здесь приятно мерцал успокоительный свет, токеры источали нежную музыку во внутреннее ухо, а электрические вихри приятно поглаживали кожу. Только иглы капельниц, воткнувшиеся в беззащитное тело, внушали некоторое беспокойство.
— Пробовала, Фомушка. Даже один раз поцеловала. Но видимо ты не тот спящий красавец, которого я способна разбудить таким незамысловатым образом.
У Кати сто второй ранг мастера. А ее начальственный лик совсем рядом, чуть раскосые тюрковатые глаза с серыми славянскими радужками так ласково смотрят, что меня прямо оторопь берет. Воспоминание о том, что она большой руководитель, страшно мешает мне. Помню, какой-то мутант- оппозиционер прочирикал через сетевой эфир, что дескать Космика смахивает своими ритуалами и своей субординацией на традиционный Китай. Я не шибко разбираюсь в Китае, даже в нынешней Шэньской династии, знаю только, что там народишко попроще все время кланяется и лыбится перед гражданами поважнее. У нас никто не кланяется и веселые начальники больше лыбятся, чем подчиненные, потому что и наказание, и продвижение зависят, в основном, от карьерных киберсистем. Но при низком ранге у тебя всегда есть ощущение, что ты — просто расходный материал. И что это, в самом деле, карьерная система не желает замечать меня? Прямо даже хочется протестовать и оспаривать мудрый порядок вещей.
Я со своей койки потянулся и чмокнул Катерину.
— Спасибо за яйцеклетку.
Думал, сейчас осадит меня бранным криком или даже врежет по мордасам начальственной рукой. Ничего, обошлось.
— Спокойно, парень. Твоя инициатива тут не требуется, прибереги ее на другой случай.
И Катя сама притиснулась ко мне, заодно отшвыривая иглы капельниц. Ускорение в 0.7 “же” придавало ей приятную тяжесть, это лучше, чем невесомость, когда любовный партнер напоминает листик бумаги. В общем, стало приятно, куда лучше, чем со шмарами-мутантками из Фак-сити и шлюхоквибсерами из Сексограда. Даже не знаю почему — те ведь крутые специалистки.
Одеяло мое соскользнуло на пол. Пленка, скрывающая Катерину, разошлась посередине, как кожура спелого банана. Я оказался накрыт добротной женской мякотью. “Буфера” у дамочки оказались не слишком раскидистые, да и зачем ей арбузы нужны, а вот бедра и “булки” были весьма спелыми, интригующими. Так что на смену заочному знакомству с Катиной половой сферой пришло и очное.
Несмотря на испытание двумя хрональными каналами, кое-что во мне напряглось и устремилось в ту самую мякоть. Это сильно напоминало процесс стыковки двух космических аппаратов, где у одного штырь, у другого — приемное гнездо. Не знаю, что там испытывают космические аппараты, но у нас с Катюхой наладился свой “хрональный канал”, где расстояние имеет меньшее значение, чем время.
Прозабавлялись мы все свободное время, вплоть до выхода на низкую орбиту Марса, оттянулась и начальница, и подчиненный, тонизирующими средствами почти не пользовались, серьезных разговоров не вели. Возможно, Катерина умело применила два эффективных средства для того, чтобы “выключить” меня после встречи с плутонами. Первое — это так называемый “постхрональный шок”, второе — любовные потехи.
Я только выяснил, что это за коробочка была примагничена мной к полицейскому охотнику. Оказалось — простенький трансквазер-хаотизатор, блокирующий хрононы, отчего гравитоны, антигравитоны, другие физические кванты рассогласовываются меж собой и исчезают. Само собой, увеличивается содержание сырой стринговой материи, и соответственно происходит резкая хаотизация. От этого столь зарегулированный объект, как космический корабль, быстро приходит в расстройство. В общем, охотнику — кисляк, а “Алефу” — ништяк.
Сели в космопорту Рынь-города тоже без заморочек, идеально скинув скорость на приемной эстакаде, где генераторы линейного гравитационного поля играли роль тормозов.
— Ну, похоже, приключения закончились,— облегченно вздохнула Катя и чисто по-бабьи пригладила волосы. (Педики так тоже делают, но их по этому жесту опознают и навсегда исправляют с помощью бластерного выстрела в задницу.)— Выходим через красный портал, там у нас свои люди.
