— Я приехал сюда поздно ночью, обошел дом, алмазным резаком вырезал стекло в двери, просунул руку, открыл замок, поднялся наверх и обнаружил, что ваша кузина спит как убитая. От нее изрядно попахивало виски. Я впрыснул ей умеренную дозу морфия, связал и установил рядом свой новенький, легко управляемый мини-'Медиум' — вершину творчества вашего дядюшки. Когда она пришла в себя, я овладел ею — такая красота не должна была пропасть даром. Кроме того, мне хотелось отплатить ей за тот отказ в Лос-Анджелесе. Должен признаться, что я был серьезно обеспокоен тем, чтобы не наградить самого себя ребенком, но предположил, что она пользуется таблетками.
— Гнусный сукин сын! — прорычал Карфакс.
Она улыбнулась.
— У вас это, уверен, получилось бы гораздо лучше. Затем я настроил «Медиум» и совершил обмен. Это было очень трудно. Не сам обмен, разумеется. Просто, оказавшись в ее теле, я должен был позаботиться о ней в теле Дэнниса. Поэтому, находясь еще в теле Дэнниса, я обмотал крепкой веревкой свои лодыжки и привязал их к кровати. Затем подвязал левую руку к левой ноге. Это было чертовски нелегко сделать. Ваша кузина лежала в кресле рядом. Я накачал ее морфием. Такой дозой, чтобы она не смогла сильно сопротивляться, но в то же время не была слишком вялой — я должен был прийти в себя настолько быстро, чтобы не дать ей в теле Дэнниса возможности высвободиться. Кстати, меня еще ожидали затруднения с координацией движений в первые мгновения после обмена. Вам что-либо известно об этом?
— Да. Я понял это, когда получил сообщение о поведении Лиффлона в течение первой недели пребывания в Мегистусе. Кстати, кого вы вселили в его тело?
Она звонко расхохоталась.
— Вам хотелось бы, чтобы я говорил вечно, не так ли? Что ж, не возражаю. Люблю внимательную аудиторию. Здесь было одно серьезное условие — эмс должен был уметь управлять двухтурбинным самолетом. Конечно, можно было заставить Лиффлона полететь обычным пассажиром, но было широко известно, что он никому не разрешал садиться за штурвал своего самолета, а возбуждать лишних подозрений мне не хотелось. Поэтому я раздобыл эмса, который был генералом ВВС, Траверса. Вы, должно быть, помните его гибель в автомобильной катастрофе около пяти лет назад. Обнаружив его местоположение, я объяснил ему ситуацию. Сначала он много вопил о этике, но сделал все, что от него требовалось. Все это делают. А каким образом вы раскололи Лиффлона?
— Вы никогда об этом не узнаете.
Она улыбнулась.
— Достойно восхищения. Благородство до конца. Вы, конечно же, не выдадите миссис Уэбстер. О, не надо разыгрывать потрясение. Кому, как не ей, быть источником информации? Лиффлон, конечно же, не стал мне рассказывать о своей исповеди, но это нетрудно было предугадать. Я не потрудился убрать ее — она не представляла для меня опасности. Кто станет обращать внимание на спятившую заклинательницу духов? И все же я не спускал с нее глаз. Вернее, ушей — ее квартира была оборудована аппаратурой для подслушивания... Но вернемся к вашей кузине. Я чувствовал себя одурманенным, когда производил обмен. Но ваша сестра тоже была этому подвергнута, а практики преодоления, как у меня, у нее не было. Поэтому, одев шлемы и закончив подготовку, я нажал кнопку включения автоматики. Все было настроено заблаговременно, и обмен должен был произойти без какой-либо дополнительной ручной подстройки. И все же я несколько минут не решался нажать кнопку. Ведь из-за нападения на Мегистус у меня не было времени испытать его. Что, если Руфтон совершил какую-нибудь ошибку? Что, если какой-либо сильный эмс ухватится за предоставившийся ему шанс и овладеет ситуацией?
— А это может произойти? — спросил Карфакс.
— Может. Именно так я и поступил в свое время. Вам следовало бы знать об этом. Хотя как вы могли узнать? Вестерн и Руфтон экспериментировали с двумя образцами. Один находился в доме вашего дяди, другой — в квартире Вестерна. Возможно, Вестерн вынашивал планы захвата «Медиума». Доподлинно мне это неизвестно. В любом случае, на меня они вышли при помощи аппарата Вестерна. Все произошло совершенно случайно. Они меня не разыскивали, просто прощупывали наобум. Но я понял, что путь открыт, и воспользовался им.
Каким образом вы это поняли?
— Просто узнал. Ни английский язык, ни любой другой, как мне кажется, не способен описать, что это такое — быть эмсом. Не видеть. Не слышать. Не обонять. Не осязать... Вообще никаких чувственных восприятий. Там нет ощущения времени, и это прекрасно, ибо иначе мы бы все посходили с ума. И не спрашивайте у меня, как это можно существовать, не ощущая течения времени. Я не смогу объяснить. Можно, правда, общаться с членами своей колонии. А вот между колониями связи нет, так что круг общения ограничен восемью-десятью людьми. И это происходило испокон века, пока не был изобретен «Медиум». Я не знаю, каким образом мы общались. Как бы слышали какие-то слова — механизм этого процесса для меня до сих пор не понятен. Возможно, это одна из форм телепатии. Но, как бы это ни называлось, я был в состоянии понимать только троих членов колонии. Одним из них была женщина, немного говорившая по- английски, из буров Трансвааля, которая умерла через несколько секунд после меня...
— А когда это произошло?
— 7 января 1872 года. Вам хочется узнать, кто я? Узнаете. В свое время. Мне хотелось бы приберечь самое интересное до окончания нашей беседы... Был еще какой-то французский поэт, довольно бегло говоривший по-английски. У меня не было почти ничего общего ни с ним, ни с той женщиной. И еще меньше общего было у меня еще с одним, говорившим по-английски, невероятно высокомерным и глупым британским лордом, ветераном Крымской войны. Все остальные говорили на всякой тарабарщине вроде китайского, либо были детьми. Из всего это было наихудшим, как мне кажется. Все эти детские, непрерывно хнычущие, голоса... Но я быстро научился не воспринимать их.
— Это не оставляет камня на камне от моей гипотезы, — задумчиво произнес Карфакс. — Получается, что эмсы на самом деле являются душами покойников?
— О, вы говорите о своей бредовой идее? Хотя, может быть, ваша гипотеза будет весьма полезной. Может, объявить о том, что она доказана? Это избавит меня от травли со стороны верующего сброда. Я буду продолжать контакты с эмсами, но в строгой тайне. Основным доходом станет использование «Медиума» в качестве энергии.
— Не думаю, что вам теперь удастся убедить в этом людей.
Она пожала плечами.
— Тогда я выпутаюсь из создавшегося положения как-нибудь иначе... Но мы, кажется, отклонились от темы? Так вот. В конце концов я нажал кнопку включения автоматики и обмен душами произошел без сучка и задоринки. Я оказался в мозгу Патриции. Тело хотело спать, но я заставил его осуществить намеченный план. Это было нелегко, но силы воли мне не занимать. Я освободился от веревок и попытался встать, но упал. Шлем слетел с моей головы. Ваша кузина тем временем боролась с безумной яростью, но преуспела только в том, что опрокинулась назад вместе с креслом, к которому было привязано тело Дэнниса. Падение оглушило ее. Я плотнее связал ее, после чего вынув кляп из своего рта, воткнул его в рот Дэннису. Затем дал ему ударную дозу морфия, заполз в постель и уснул.
— Вы оставили ее валяться на полу, привязанную к креслу?
— Конечно. Все равно ей было положено умереть в тот же день. Кроме того, я не располагал ни силой, ни должной координацией движений, чтобы поднять кресло. Проспав несколько часов, я проснулся к полудню и стал прохаживаться вверх-вниз по лестнице, пока не освоился с новым телом. Оно мне понравилось. Особенно интересно было ласкать самого себя и вспоминать, как я вчера с собою же совокуплялся.
Она громко расхохоталась и долго не могла остановиться. Наконец, вытерев слезы, продолжала:
— Вы даже представить себе не можете, как страстно мне хотелось затащить вас в постель. Должен признаться, что поначалу это показалось отвратительным, — мужское сознание, знаете ли... Но я превозмог себя и могу теперь поделиться с вами своим открытием — женщины получают от секса удовольствие большее, чем мужчины. Вот уж никогда не думал. И постараюсь оставаться в этом теле как можно дольше, во всяком случае, пока не вступлю в законное владение «Медиумом». Вы даже представить себе не можете, какой я заведу табун из молодых жеребцов!
