— Все равно! Вы слышали это, точно так же, как и весь народ. И если между вами или в толпе есть кто-нибудь настолько смелый, чтобы поддерживать слова этого человека, нищего или бродяги, то я предлагаю ему поединок.
Вся свита снова поклонилась. В толпе молчали. После этого бесполезного вызова Конти сел на лошадь, которую с готовностью уступил человек из свиты, и вся кавалькада покинула площадь. Но прежде, чем завернуть за угол Новой улицы, фаворит обернулся и с гневом погрозил кулаком.
— Прячься хорошенько! — сказал он своему исчезнувшему врагу. — Потому что, клянусь моим спасением, я буду искать тебя!
— Меня зовут, если угодно вашему превосходительству, — раздался голос у самого его уха, — Асканио Макароне дель Аквамонда…
Конти поспешно обернулся. Один из королевских стражей, почтительно кланяясь, стоял около него.
— Какое мне дело до твоего имени! — отрывисто сказал Конти.
— Я благородный кавалер из Падуи, с которым фортуна обошлась немилостиво…
— Этот человек с ума сошел! — вскричал Конти.
Между тем вся кавалькада уже опередила их на несколько шагов. Тогда итальянец взял лошадь Конти под уздцы.
— Ваше превосходительство очень спешит, — сказал он, — а я думал, что вы желали бы знать имя этого молодого безумца…
— Ты его знаешь? — перебил Конти. — Я дам пятьдесят дукатов за это имя!
— Фи!.. Деньги, мне!
— Пятьдесят пистолей!..
— Ваше превосходительство, оскорбляете меня. Благородному кавалеру города Падуи… Пятьдесят пистолей…
— Ну хорошо. Ты говоришь, ты дворянин… Сто дублинов!
— Это не так легко… Но вот что: удвойте сумму и мы сойдемся.
— Хорошо! — сказал Конти. — Но только поторопись. Мне нужно это имя!
— Ну, ваше превосходительство…
— Что, ну?
— Я не знаю его.
— Негодяй! — вскричал фаворит. — Как ты смеешь со мной шутить!
— Сохрани меня Бог, шутить с вами! Я хотел только уговориться и устроить все основательно. В Падуе дела всегда так делаются, и это совершенно разумно, это уничтожает всякие недоразумения. Теперь я целую руки вашего превосходительства и имею честь быть вашим покорнейшим слугою. Завтра я буду знать имя, готовьте деньги.
Сказав это, итальянец нырнул в одну из боковых улиц, пройдя по которой, он снова оказался на площади.
Конти догнал кавалькаду и по возвращении во дворец очень смешил его величество дона Альфонса, рассказывая об обнародовании эдикта и об удивлении народа; само собою разумеется, что о суконщике не было речи.
Между тем на площади после отъезда Конти толпа еще некоторое время стояла молчаливая и неподвижная. Затем каждый осторожно начал рассматривать своего соседа, так как все боялись присутствия тайных агентов Конти. Однако вскоре то там, то тут стали слышаться поспешно произносимые слова, и речь везде шла об одном и том же:
— Сегодня вечером, в таверне Алькантара. Не забудьте пароль!
Наш юный суконщик, затерявшийся в толпе, но и не думавший бежать, услышал, как повсюду вокруг него повторялся этот призыв. Он стал прислушиваться, надеясь, что какой-нибудь горожанин поболтливее произнесет пароль.
Но напрасно: все советовали друг другу не забыть пароля — но и только.
Между тем толпа начала медленно расходиться. На площади осталось всего трое. Один старик, по имени Гаспар Орта-Ваз, старшина цеха лиссабонских бочаров, наш знакомый Асканио Макароне дель Аквамонда, кавалер из Падуи, и молодой подмастерье-суконщик.
— Сын мой, — таинственно сказал последнему старик, — сегодня вечером в таверне Алькантара. Не забудь пароль!
— Я забыл его, — отвечал молодой человек, думая взять смелостью.
— Мы забыли его, — прибавил и Макароне, подходя к ним.
Старик бросил на него недоверчивый взгляд.
— Такой молодой!.. — прошептал он.
— Ну что же, старина, — сказал Макароне, — этот проклятый пароль вертится у меня на языке.
— Я видел время, — прошептал старик, указывая пальцем на длинную рапиру падуанца, — я видел времена, когда в Лиссабоне шпионов и мошенников вешали. Да хранит вас Бог от этого. Что же касается тебя, юноша, — обратился он к суконщику, — то я советую тебе заняться более благородным ремеслом.
Старик ушел. Суконщик скрестил руки на груди и глубоко задумался. Итальянец наблюдал за ним, он думал о том, как бы заработать обещанные четыреста пистолей.
— Молодой человек, — сказал он наконец, — мне кажется, что мы где-то с вами встречались.
— Нет!
— Черт возьми, он не болтлив, — пробормотал падуанец. «Все равно они все зовутся Эрнани, Рюи или Васко, мне остается только выбрать из этих трех…» — Как нет, сеньор Эрнани? — проговорил он громче.
Суконщик пошел прочь, не оборачиваясь.
«Не то имя выбрал, — подумал Макароне, — надо было сказать: Рюи».
— Эй, дон Рюи!..
Снова нет ответа.
— Ну, дон Васко!.. — «Когда же наконец, он обернется?»
Молодой человек действительно обернулся; он смерил шпиона спокойным и гордым взглядом.
— Тебе очень хочется узнать мое имя? — спросил он.
— Ужасно, мой молодой друг.
— Тебе обещали за него заплатить, не так ли?
— Фи! Асканио Макароне дель Аквамонда, это мое имя, молодой человек, кавалер из Падуи, это моя родина, слава Богу слишком благороден и слишком богат, чтобы…
— Замолчи! Меня зовут Симон.
— Хорошенькое имя. Симон. А дальше?
— Молчи, говорю я тебе. Передай это имя Конти, скажи ему, что он повстречает меня не разыскивая и что тогда он узнает, что стоит рука… лиссабонского гражданина. До свидания!
Итальянец проследил глазами, как молодой человек поворачивал за угол улицы Голгофы, которая вела к дворянскому кварталу.
«Симон!.. — думал он, — Симон! Да, не Васко, не Эрнани, не Рюи. А я готов бы был держать пари, что Эрнани. Но что сказать этому плебею, выскочке Конти? Симон! Хотя это только половина имени, по- настоящему мне следовало бы получить и за него двести пистолей, но Конти не согласится на это… Хорошо, сегодня вечером я отправлюсь к дверям таверны Алькантара. Там будет на что посмотреть, и держу пари, что мой юный Симон также окажется там.
Глава II. АНТУАН КОНТИ-ВИНТИМИЛЬ
Дона Луиза Гусман, вдова Иоанна IV Браганского, короля португальского, в силу законов королевства и завещания своего мужа была регентшей. История португальской реставрации слишком известна, чтобы надо было напоминать, как эта мужественная и благородная женщина ободряла и
