тишины.
— Я пойду с Белым Ягуаром, если воины предпочитают сидеть дома! — выступила вперед Ласана. — И со мной пойдут другие женщины, умеющие держать в руках лук. Мы сумеем заменить никчемных, трусливых воинов…
Это вызвало страшное замешательство и гул обиженных голосов, многие тут же заявили, что пойдут с нами.
В этот момент со стороны реки появилась, мчась во весь дух, ябота с вестью, что акавои, выйдя из Итамаки, направились вниз по Ориноко, а значит, к селениям варраулов.
— Не будем терять времени, — воскликнул я. — Надо спешить!
Нас набралось около ста человек, в том числе действительно и несколько женщин. Десять ружей я оставил Манаури, все остальное огнестрельное оружие и запасы провизии на четыре дня взял с собой. Мы разместились в пяти итаубах и трех небольших лодках. Молодые вожди Уаки и Конауро вызвались плыть с нами. На каждой итаубе, густо утыканной для маскировки ветвями, разместился отряд во главе с вождем, и на моей лодке — часть разведчиков, несколько воинов из нашего рода, Фуюди, Ласана с двумя женщинами и Арасибо. Последний не забыл прихватить с собой череп ягуара.
Основная задача нашей экспедиции состояла в том, чтобы предостеречь варраулов и прибыть к ним возможно раньше, что, безусловно, охладило бы боевой пыл акавоев. И мы не щадили ни рук, ни весел, мчась как гонимые злыми духами. В устье Итамаки мы попали в полосу густого тумана, покрывшего просторы Ориноко. В радиусе десяти шагов мир словно обрывался, но гребцы знали окрестности настолько хорошо, что мы продолжали плыть, не сбавляя скорости. В верхнем течении Ориноко прошли дожди, вода поднялась, и по реке мчалось множество вырванных с корнем деревьев.
— Туман затруднит акавоям движение, — заметил Фуюди.
— Может, заставит их даже высадиться, — с надеждой поддержал его Конауро.
— Сомневаюсь, — буркнул я, — течение само их несет…
Вскоре темная прежде пелена тумана поредела, то тут, то там в ней замелькали бледные тени. Ночь близилась к концу. Предвещая скорый рассвет, поднялся легкий ветерок, но мы, постоянно двигаясь, почти не ощутили его, зато заметили: туман стал клубиться, рваться на клочья, редеть. Свет усиливался, перспектива расширялась, по правую руку от нас стали мелькать расплывчатые контуры джунглей. Розовые и золотые блики разбегались по небу и отражались в реке, а когда солнце в конце концов выглянуло из-за леса и ударило нам прямо в глаза, с воды слизнуло последние клочки тумана.
Огромная река распростерлась во всем своем величии. Открывшись нашим нетерпеливым взорам, она бесстыдно обманула нас. На бескрайнем просторе ни живой души, ни следа лодки — ничего, кроме бесчисленного множества водоплавающих птиц да речных дельфинов, тут и там выпрыгивающих из темных глубин. Осмотр реки в подзорную трубу до самого горизонта не дал ничего нового.
Спустя час течение в реке остановилось, а затем повернуло в обратную сторону, вверх: начался морской прилив. Продвигаться вперед становилось все труднее, гребцам после бессонной ночи и всех тревог последних дней требовался отдых, и мы, выбрав удобное место, причалили к берегу, наскоро перекусили и тут же уснули.
Около полудня течение ослабло. Невзирая на страшный зной, мы двинулись дальше. Легкий ветерок со стороны моря нес хоть какую-то свежесть, но все равно требовались нечеловеческие усилия, чтобы не бросить весел и не свалиться от жары. Когда течение окончательно переменилось и снова устремилось к морю, мы набрали скорость, как и ночью.
Вскоре впереди показалось небольшое поселение варраулов, состоявшее всего из нескольких шалашей. Строения, хорошо видные с реки, стояли неподалеку от воды на холме. Нас поразило, что вокруг не было видно ни одной живой души. Арнака, плывшего ближе других к берегу, я послал в деревню на разведку, но едва он добрался до хижин, как стал торопливо подавать нам руками знаки. Мы причалили к берегу и бросились в деревню.
В селении были видны следы недавнего нападения. Хижины, правда, были не тронуты, но между ними и лесом мы обнаружили тела индейцев — мужчин, женщин и даже детей. Нетрудно было понять, что произошло здесь несколько часов назад, на рассвете: жители селения, захваченные врасплох нападавшими со стороны реки, пытались скрыться в джунглях, но их тут же догнали и умертвили палицами. Не пощадили даже детей.
— Опасения наши сбываются, — хмуро проговорил я.
Наскоро мы обыскали ближайшие окрестности, но не нашли ни одной живой души.
— Если кто и остался в живых, — высказал предположение Конауро, — то, наверно, попал в их руки и взят в неволю.
— Но, интересно, почему они не сожгли хижин? — удивился Вагура.
— Чтобы их не выдал дым, — пояснил я.
Оставив хижины на произвол судьбы, все мы бросились к ближайшей опушке и быстро насобирали громадную кучу сухих и свежих веток. Затем разожгли большой костер и бегом вернулись к лодкам. Нас провожали черные клубы дыма, взмывавшие высоко над лесом, — далеко приметный знак тревоги. Гнев и ярость как клещами сжимали наши сердца и побуждали спешить руки гребцов.
Спустя час или два кто-то на моей итаубе вдруг закричал:
— Внимание! Смотрите! Там!
Далеко впереди нас действительно двигалось что-то подозрительное. На широкой водной глади темнело какое-то странное пятно, похожее на плывущий куст. Таких кустов и ветвистых деревьев, с корнем вырванных из берегов, река несла к морю, как уже упоминалось, множество, но этот отдельный куст вел себя странно: он не плыл по течению, а, напротив, казалось, медленно пробирался против течения, по направлению к нам. И действительно, это оказался не куст, а небольшая лодка, сплошь укрытая ветвями, в чем я без труда убедился, взглянув в подзорную трубу. Через несколько минут уже можно было убедиться, что это одна из ябот наших разведчиков, направленных вдогонку за флотилией акавоев.
Сблизившись с пей, мы наконец получили свежие новости об акавоях: они находились в каких- нибудь десяти милях перед нами и неслись с большой поспешностью вниз по Ориноко.
— Как далеко отсюда до Каиивы? — спросил я у Фуюди.
— Если за меру брать то, что белолицые называют милями, тогда наберется, наверно, семьдесят.
— Сумеем мы их догнать до Каиивы, как вы думаете? — обратился я к воинам на итаубах, остановившихся подле нас.
— Догоним обязательно! Догоним! — закричали в ответ Арнак и другие.
— Вы сосчитали акавоев?.. — продолжал расспрашивать я разведчиков. — Сколько их?
— Их восемь раз столько, сколько пальцев на двух руках. У них девять итауб.
— Для восьмидесяти человек — девять итауб? Зачем так много лодок?
— Это небольшие итаубы, меньше, чем наши. Впереди, перед вами, вдоль южного берега реки плывет восемь итауб.
— Вы же говорили — девять?
— Девятая, самая большая, сегодня утром, еще до рассвета, переплыла на другую сторону реки. Там мы потеряли ее из виду…
— Значит, акавои разделились на две группы? — Меня озадачило это сообщение. — Странно… Ну что ж, будем догонять основную группу!
Не жалея сил, мы ринулись вперед.
— А почему сзади вас был большой черный дым? — успел еще спросить один из разведчиков.
— Ага, значит, вы издалека заметили? Это хорошо…
БОЙ НА РЕКЕ
В послеполуденные часы зной усилился небывало. На суше в эту пору люди укладывались обычно в тени, разморенные жарой. Солнце прошло над нашими головами и теперь пекло в спины. Меня изумляли
