Подводя итог, А. С. Хомяков пишет, что если следовать западно-европейскому толкованию исторических свидетельств, то «мы должны прийти к простому заключению:
Не было-де в старину славян нигде, а как они явились и размножились — это великое таинство историческое. [63], с.59.
«Критики более милостивые, — продолжает Хомяков, — оставляют славянам каких-то предков, но эти предки должны быть бездомники и безземельники; ни одно имя в местностях, населенных теперешними славянами, не должно иметь славянского значения; все лексиконы Европы и Азии должны представить налицо корни самые невероятные, чтобы ими заменить простой смысл простого слова. Не удалось уничтожить народы: стараются землю вынуть у них из-под ног. [63], с.59.
2. 3. Дон и Рона — старые славянские названия реки
А. С. Хомяков задолго до нас отмечал важность для понимания исторических летописей того обстоятельства, что слово Дон в старо-русском языке означало просто «река». Он писал:
Наш тихий, коренной, славянский Дон — корень почти всех речных названий в России, Днепра, Днестра, Двины, Дсны (Цны), Дуная, десяти или более Дунайцев, многих Донцев. [63], с.60.
Мы уже пользовались этим обстоятельством несколько раз.
Хомяков отметил, что известная река Рона в Западной Европе раньше называлась Ериданом, то есть, как он замечает — Ярым Доном[63], с.60. Таким образом, название Рона, по мнению Хомякова, тоже Славянское. Это его замечание хорошо дополняет наше наблюдение, согласно которому Рона — это славянское слово, означавшее водный поток, реку. Отсюда — «ронять слезы» и т.п. См. выше и [22].
По-видимому, река, вытекающая из современного Женевского озера, раньше называлась Ярый Дон. То есть «бурная река» или «быстрая река». А потом стала называться — опять-таки по-славянски — Роной, то есть «потоком».
Да и само Женевское озеро до сих пор на современных картах называется, — в самой Женеве, — именем Леман — Leman. Которое весьма напоминает до сих пор бытующее у нас, — в России, на Украине, — слово Лиман, означающее залив.
Хомяков заключает:
Этот факт, ясный для всех глаз, не заболевших от книжного чтения, и содержал бы даже доказательство, что жители устьев Дуная, Тимока, По и Роны были одноплеменниками, если б такая истина еще требовала новых доказательств. [63], с.61.
Хомяков:
В защиту теории о перерождении народов обыкновенно приводят Болгар и утверждают: болгары теперь говорят по-славянски, глядят славянами, словом, они совершенные Славяне. А в старину болгары принадлежали к турецкому или тибетскому или вообще желтому племени. Они переродились. Вникнем в основание этого заключения. Являются какие-то болгары в Европе на границе империи Византийской, которую потрясает их бурное множество. Они как-то кажутся сродни аварам и гуннам, с которыми их смешивают. Но они не авары и не настоящие гунны. Они тоже имеют какое-то сродство со славянами, но они не старожилы Славянии придунайской… Болгары пришли с Волги: это дело ясное. [63], с.61…62.
Так излагает точку зрения историков Хомяков.
Он пытается объяснить все эти противоречия, но тут ему начинает мешать скалигеровская хронология: «На Волге Нестор знает сильное царство болгарское… Итак, болгары Дунайские, выходцы с берегов Волги, также были сродни туркам. Но Нестор писал не прежде XI века, а болгары являются на Дунае со всеми несомненными признаками славянства еще в IV-м» [63], с.62.
Настал момент, наконец, все это разъяснить.
Согласно нашей реконструкции тут все довольно ясно.
Болгары — это, скорее всего, Волгары. То есть — Русские с Волги. Они двинулись на завоевание Европы в XIV веке н.э. вместе с тюрками, — тоже с Волги.
Они же — Авары.
Они же — Гунны.
Среди них были и Венгры [5], выходцы из «Великой Венгрии» за Волгой. То есть, приблизительно из теперешней Удмуртии.
После этого завоевания Болгары появились на Дунае, Тюрки — в Турции, Венгры — в Венгрии. Поэтому сегодня и не могут понять — кто такие болгары. То ли тюрки, то ли авары, то ли гунны, то ли славяне.
2. 5. Хомяков о следах былого славянского завоевания в Западной Европе
Хомяков в своей книге приводит свои собственные любопытные наблюдения над народами Западной Европы. Конечно, они субъективны и ничего нечего не доказывают. Но они ценны как личные наблюдения ученого-энциклопедиста, русского аристократа, знавшего все европейские языки, интересовавшегося историей народов, и способного поэтому заметить то, что ускользало от взгляда многих. Для нас его мнение есть некое историческое свидетельство, отражающее взгляд определенной части аристократического русского сословия, сегодня уже ушедшего в прошлое.
