Боггз брезгливо посмотрел на него.
— А что он вообще может делать нормально?
— Есть. У него это очень хорошо получается, — фыркнул Рейнз.
В дверном проходе показались Диллон и заключенный Джуниор.
— Эй, Голик, — прошептал огромный человек.
Заключенный, к которому он обратился, поднял на него глаза и ответил с набитым ртом:
— Что?
— Зажги свечу для Мерфи, ладно?
Вместо согласия Голик широко улыбнулся, и из его рта повалилась еда.
— Ладно. Я зажгу целую тысячу.
Он вдруг задумался.
— Он был особым человеком. Он никогда не выражал недовольства по моему поводу. Ни разу. Я любил его. А его голова вправду разлетелась вдребезги? Они так говорят.
Диллон помог им одеть громадные рюкзаки, проверив ремни и похлопав каждого по плечу.
— Будьте повнимательнее внизу. У вас хорошие карты. Пользуйтесь ими. Если найдете что-нибудь неподъемное, то сделайте пометку, чтобы следующая бригада могла разыскать это. Я помню, четыре года назад группа ребят откопала тайник какого-то горняка с консервами. Хватило на несколько месяцев. Но если вы отметите что-нибудь неправильно, то мы не сможем найти это место. Дай бог, чтобы вам повезло.
Боггз издал какой-то грубый звук, и все засмеялись.
— Это про меня. Я везучий.
— Ну ладно, — Диллон отошел в сторону. — Идите, и не возвращайтесь, пока не найдете чего- нибудь стоящего. И остерегайтесь этих стометровых вертикальных шахт.
Огромный человек еще долго смотрел им вслед, пока их огни не пропали из виду. Потом они вместе с Джуниором направились в зал для собраний. У него были свои дела.
Апартаменты Андруза были просторными, но обставлены в спартанском духе. Как старшему офицеру ему предоставили комнаты, которые раньше занимал управляющий рудника. У него было много места, но мало мебели, чтобы его заполнить. Не обладая большим воображением и не страдая манией величия, он запечатал большинство комнат, и пользовался только тремя. Одна комната использовалась для личной гигиены, другая как спальня, а в третьей он принимал посетителей.
Сейчас он занимался последним из этих видов деятельности, сидя напротив медика за скромным столом. С Клемензом все было не так-то просто. Практически он был заключенный, и с ним можно было бы обращаться, как с другими. Но никто, даже сам старший офицер, не оспаривал его особого положения. Представляя собой нечто среднее между свободным человеком и осужденным охранником, Клеменз зарабатывал больше других заключенных. Что более важно, заключенные, а также Андруз и Эрон, зависели от него в части тех услуг, которых никто другой оказать не мог. К тому же Клеменз был на голову выше любого заключенного в интеллектуальном плане. Отдавая дань тому, что на Фиорине недостает искрящегося разумом общения, Андруз ценил эту его особенность почти так же, как его медицинские познания. Беседовать с Эроном — это все равно, что беседовать с бревном.
Но все же следовало соблюдать осторожность. Нельзя позволять Клемензу, так же как и другим заключенным, быть слишком высокого мнения о себе. При встрече они обменивались словами, вальсировавшими как пара потрепанных гремучих змей. Клеменз регулярно разрывал оболочку независимости, а Андруз заклеивал ее снова.
Булькающая струя из чайника лилась в чашку медика.
— Сахара?
— Спасибо, — ответил Клеменз.
Старший офицер передал ему пластиковый контейнер и подождал, пока гость положит себе белые гранулы.
— Молока?
— Да, пожалуйста.
Андруз продвинул вперед кувшин и наклонился вперед, наблюдая, как Клеменз отливает его содержимое.
— А теперь послушай меня ты, кусок дерьма, — по-отечески обратился от к гостю, — если ты еще хоть раз попытаешься обвести вокруг пальца, я разорву тебя на части.
Медик отодвинул кувшин и, взяв чашку, стал осторожно помешивать чай. В установившейся гробовой тишине звуки от ударов ложки о керамическую чашку казались ударами молота по наковальне.
— Мне кажется, я чего-то не понимаю, — в конце концов сказал Клеменз.
Андруз откинулся на спинку стула, впившись глазами в посетителя.
— В семь ноль-ноль я получил из Сети ответ на свой рапорт. Я должен заметить, что, насколько мне известно, это первое сообщение высшего уровня приоритетности, которое когда-либо было здесь получено. Даже тогда, когда на Фиорине функционировал рудник, она не удостаивалась такой чести. И знаете, почему?
Клеменз отхлебнул из чашки.
— Связь высшего уровня используется в случае необходимости срочного разрешения каких-то вопросов. Это стоит очень дорого.
Андруз закивал.
— Больше, чем мы с тобой когда-нибудь видели.
— А при чем здесь я?
— Все дело в этой женщине.
Андруз был явно обеспокоен.
— Они хотят, чтобы за ней присматривали. Нет, больше чем присматривали. Они очень ясно дали понять, что считают ее высшим приоритетом. Это означает, что все остальное надо отправить к чертовой матери, чтобы сохранить женщину живой и здоровой до прибытия спасательной группы.
— Почему?
— Я надеюсь, что это объясните мне вы, — старший офицер пристально посмотрел на Клеменза.
Последний осторожно поставил пустую чашку на стол.
— По-моему, сэр, настало время для откровений.
Андруз быстро наклонился к нему.
Медик извиняюще улыбнулся.
— Я ни черта не знаю.
Наступила пауза. Андруз помрачнел.
— Я рад, что это так забавляет вас, Клеменз. Хотел бы я сказать то же самое. Вы знаете, что означает полученное сообщение?
— Вы получите пинок под задницу?
— На этом все могут сломать себе шею. Если с женщиной что-нибудь произойдет, придется всем расплачиваться.
— Думаю, что особо бояться нечего, живя здесь.
— Можете умничать, но, думаю, желание к этому быстро пропадет, если что-то случится и кое-кому добавят срок.
Клеменз немного напрягся.
— Они на это намекнули?
— Я показал бы вам сообщение, если бы это не запрещалось правилами. Поверьте мне на слово.
— Я вообще не понимаю, из-за чего вся эта суета, — откровенно признался Клеменз. — Да, она побывала в какой-то заварухе, а остальные уцелевшие погибли во время продолжительного сна. Но почему Компания так интересуется ею?
