совпадает с часто провозглашаемыми банальными предрассудками. Но пока что все это – лишь недостоверные и не подкрепленные наукой представления. Не следует также забывать, что при несомненном уменьшении роли обоняния даже в Европе есть народы, высоко оценивающие столь отвратительные для нас запахи половых органов как средства сексуального возбуждения (см. данные исследований фольклора – «анкету» И. Блоха «О чувстве обоняния в vita sexulis». См. различные номера ежегодника «Anthropophyteia» Ф. С. Крауса).
17 Великий поэт может себе позволить хотя бы в шутку высказать запретные психологические истины. Так Г. Гейне признается:
«Я человек самых мирных убеждений. Мои желания: скромная хижина, соломенная крыша над головой, зато добротная кровать, хорошая еда, свежие молоко и масло, цветы под окном, несколько красивых деревьев напротив двери. Если же всемилостивому Богу вздумается сделать меня совсем счастливым, то он даст мне радость тем, что на этих деревьях будут висеть шесть или семь моих врагов. Перед их смертью я растроганно прощу им все зло, причиненное мне за все время жизни – да, врагам нужно прощать, но не раньше, чем они повешены»
(Гейне. «Мысли и идеи»). 18 Того, кто в юности испытал нужду и нищету, безразличие и высокомерие имущих, не заподозришь в том, что он лишен понимания и благожелательности к ведущим борьбу за имущественное равенство и за все то, что из него следует. Но если эту борьбу оправдывают абстрактным требованием справедливости в силу равенства всех людей, то здесь напрашиваются возражения. Природа в высшей степени неравномерно одарила людей телесными и духовными способностями и установила этим такое неравенство, против которого нет никаких средств.
19 См. 'Массовая психология и анализ 'Я'. 1921.
20 Противоположность между неустанной тенденцией Эроса к расширению и общей консервативной природой влечений бросается в глаза и может стать исходным пунктом постановки следующих проблем.
21 Тождество злого начала с деструктивным влечением убедительно выражено у Мефистофеля Гете:
… ничего не надо. Нет в мире вещи, стоящей пощады. Творенье не годится никуда. Итак, я то, что ваша мысль связала С понятьем разрушенья, зла, вреда. Вот прирожденное мое начало, Моя среда. Своим противником сам дьявол считает не святое, не благо, а природную силу, созидающую и преумножающую жизнь, т. е. Эрос.
В земле, в воде, на воздухе свободном Зародыши роятся и ростки В сухом и влажном, теплом и холодном. Не завладей я областью огня, Местечка не нашлось бы для меня». 22 Наш нынешний подход без опасений можно выразить одной фразой: в любом проявлении инстинкта принимает участие либидо, но не все в нем принадлежит либидо.
23 Вероятно, с уточнением деталей; как и в силу какого загадочного события эта борьба приняла такие формы.
24 Вспомним о знаменитом мандарине Руссо.
25 Нужно принимать во внимание, что в этом наглядном изображении резко разделяется то, что в действительности протекает более плавно. Речь идет не только о существовании «Сверх-Я», но также о его относительной силе и сфере влияния. Все сказанное выше о совести и вине само по себе общеизвестно и почти бесспорно.
26 О таком укреплении морали несчастьями пишет Марк Твен в своем превосходном маленьком рассказе «The first melon I ever stole». Случайно эта первая дыня оказалась неспелой. Я слышал рассказ из уст самого Марка Твена. Прочитав название, он сделал паузу и спросил, как бы колеблясь: «Was it the first?». Этим все сказано: первая не была единственной.
27 Как это верно подчеркивалось Мелани Клейн и другими английскими авторами.
