больше.
Он ударил меня. Я зашаталась от удара, но металлические кандалы не дали мне упасть. Я чувствовала, как изо рта идет кровь, и не смотрела на запястья, опасаясь, что и они кровоточат. Значит, это Винир, а третий мужчина — Йирил, которого Затар описывал, как «единственного браксана, способного на милосердие».
Я позавидовала тем народам, у которых есть настоящий бог. Они могут ему молиться и просить о смерти.
Я не стану тебя тревожить, сестра, описывая пытки, которые вынесла, современные пытки, что не оставляют шрамов. Йирил запретил остальным делать меня калекой — он сказал, что если я откажусь говорить или на самом деле не знаю ничего, то понадоблюсь им целой и невредимой, чтоб послужить приманкой для сбившегося с пути лорда.
Не смелость запечатала мои уста. Я не знала, какой политикой руководствуются эти люди, я только ясно видела напряжение между ними. Сечавех беспокоился, его раздражали требуемые Йирилом ограничения. Если бы я заговорила, если бы потеряла для них свою ценность, то меня бы отдали Сечавеху. Этого я боялась сильнее боли.
Потом они бросили меня туда, где нашли, на улицы Сулоса. Трое стражников, отряженных следить за мной, вначале грубо изнасиловали меня, а затем скрылись из виду, когда мое тело все еще содрогалось от боли.
Они будут ждать — ждать Затара, сына Винира и К’сивы, когда он вернется к дерьму из низшего класса, которое ему так понравилось. Тогда стражники убьют нас обоих; так предложил Йирил. Но я подозревала, вопреки всякой логике, что этот план обречен на провал. Но почему тогда он его предложил?
Два года, сестра, я страдала от внимания трех похитителей. А ты! Ты поздравляла меня за такое постоянное внимание! Ты просто ничего не знала…
По ночам золотой подарок Затара покоился на моей груди. Но я больше не смела носить его днем, ибо часто, без предупреждения, рука какого-нибудь стражника затаскивала меня в узкий переулок, в темный подъезд, чтобы в очередной раз удовлетворить свою похоть тем способом, что взбредет в голову, в пародии на уединение, которое предпочитают их господа.
И, когда боль становилась нестерпимой, я относила кольцо Затара к Туелю и плакала там. Это поведение недостойно браксинки, но будь оно все проклято! Я знала, что если предам, тщательно спланировав предательство, то все это закончится. Но я не могла предать единственного мужчину, который увидел то, что скрывается под клеймом позора, увидел женщину, теперь страдающую из-за этого.
Но вот однажды ночью я почувствовала, как его руки подняли меня с травы и я, не смея открыть глаз, поцеловала его. И поняла по его прикосновению, что он все еще чисто выбрит, потом его мягкие волосы упали на мою руку, и, даже не глядя, я знала, что они белые, как снег.
— Дурак, — счастливо прошептала я. — Первый человек, который тебя увидит, убьет.
— Они пытались, малышка, — весело ответил Затар. — Три стражника из Центра с шокерами. И против них —Затар с жаором. Едва ли это вызов для меня.
Обнимая его, я плакала и смеялась одновременно.
— Они сделали тебе больно, — тихо сказал он.
— Нет. У меня не осталось плохих воспоминаний — я помню только удовольствие.
Лорд расхохотался как бешеный, вожделение бурлило в нем, и этот смех оживил самые эротические из моих воспоминаний.
— У меня почти два года не было женщины, — сказал он мне. — Как думаешь, ты справишься? Отработаешь за эти два года?
Я улыбнулась.
— Я могу попытаться, мой лорд.
И он только что убил, подумала я, и тут его ласки заставили меня забыть обо всем. Я чувствовала его голод, сильный и требовательный. Что еще делать с таким мужчиной, кроме как отдаться и покориться?
* * *
— Я боюсь, лорд.
