Она вырвалась и отошла достаточно далеко, чтобы он больше не мог ее коснуться. И повернулась с каменным лицом.
— Очевидно, кровь Сечавеха передалась тебе, — оценивающе сказала Силне. — Ты — достойный наследник.
— Его кровь и подготовка — а также твоя, — Турак медленно подходил к ней, разглядывая ее фигуру. — Нежная, невинная Хозяйка, — Силне сморщилась от такого оскорбления. — Я хочу получить меч, который ты у него забрала, — потребовал он.
— Зачем? Чтобы сдать меня кайм’эра? Нет, спасибо, Турак.
Турак подошел к ней вплотную и схватил за плечи, Силне сопротивлялась, но не могла вырваться.
— Меч, Силне! — заорал он. — Это мое право!
Она гневно уставилась на него.
— Это единственное доказательство случившегося. Неужели ты думаешь, что я его сохранила? — Легкая улыбка смягчила его гнев.
— Я тебя знаю. Сохранила.
— Еще не родилось представителя племени браксана, который мог бы устоять перед заслуженным трофеем. Ты так рассуждаешь? И я не лучше остальных?
Турак потряс Хозяйку за плечи, на этот раз сильнее.
— Я дал тебе тот яд. Отдай мне меч!
Силне вырвалась — и рассмеялась с издевкой.
— Как пожелаешь, лорд, — покорно сказала она. — Пойдем со мной.
Он последовал за ней молча, в комнату, которая почти во всем напоминала другие — за исключением маленького тайника в одной из стен, Силне открыла его одним движением.
— По нашему уговору Сечавех сюда никогда не заходил. Вот, — она достала жаор. Богатые, покрытые шелком ножны были съедены, корка черного пепла упала с поврежденных краев.
Силне протянула жаор Тураку.
— Тупое лезвие, — Турак коснулся пальцем смертоносного края и откинул его. Глаза лорда гневно горели. — Силовое поле. Ты…
— Я ничего не упустила, лорд Турак. Я не больше, чем ты, горю желанием умереть. Сбой в работе любому следователю покажется разумным, данные Дома подтверждают предполагаемую причину… Я очень, очень осторожна.
— Ты всегда была такой, — подтвердил Турак.
— Спасибо. — затем Силне осмелилась спросить: — А имущество? Его уже разделили?
— Частично. Главный Дом станет моим, — он убрал клинок в ножны и отложил меч в сторону. — И персонал — также.
— Значит, я?..
— Выбор за мной.
Турак подождал, пока неприятная мысль дойдет до сознания Силне.
— Что мне делать с женщиной, предавшей своего Хозяина? — спросил он с сарказмом.
— Я служила ему верой и правдой! — рявкнула Силне. — Я всегда была предана ему — до тех пор, пока он не стал угрожать моему народу. Когда я выяснила, что он строит заговор против притиеры!.. Что я могла поделать?
— Именно то, что ты сделала. С этим я не спорю. Но женщина, которая позволила своему Хозяину умереть… — Турак замолчал, повисла многозначительная пауза. Затем шагнул к Хозяйке и коснулся ее кожи. — Ты воплотила в жизнь мою самую главную мечту. Могу ли я не наградить тебя? Оставайся, если хочешь, и управляй имением. Ты станешь подчиняться моей Хозяйке, но никому кроме. Власти будет немного меньше, чем до этого — а общество, как я думаю, окажется более приятным, — Турак поцеловал ее с вожделением. — Скажи мне да.
Она прошептала:
— Да.
Турак обнял ее и приласкал, и довел до возбуждения, и взял ее; как он мог поступить иначе? Каждый толчок его страсти отправлял его отца все дальше в могилу и, обладая Силне, он сделал свой триумф полным. И она — вдохновленная убийством, желающая нормальных ощущений — она ему подходит, идеальная партнерша на ночь, когда Турак поднялся так высоко. Сила женщин всегда возбуждала его, а насилие будоражило. Как его отец мог не реагировать на Силне? Как он мог быть таким… бесчеловечным?
— Меч, — прошептал Турак поздно ночью.
— Что с ним?
— Острие также затуплено. Почему?
Силне улыбнулась и он увидел, как у нее в глазах загорается огонь.
— Я боялась, что он может убить себя.
— До того, как это закончится…
— Разве ты не догадался?
— Нет, — он засмеялся. — Мне следовало бы догадаться.
— Мы были похожи, — сказала она тихо.
— Ты и мой отец? Или я и …
— Мы все, — Силне выдохнула слова в лицо Тураку и это вновь взволновало его кровь. — Все браксаны. Ты станешь это отрицать?
И он ответил на вопрос со всей страстью.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
«Ничто, даже удовольствие, не может связать двух людей так крепко, как продолжительная вендетта, поскольку она вынуждает на постоянный анализ силы и слабости другого, и обрекает участников стремиться к общей цели, обуславливает всю остальную деятельность».