– А не заглянуть ли нам в 'Пасео' и не пропустить по рюмочке?
– Неплохая идея. А это тебя не разорит?
– Вовсе нет.
Лазарус вел машину и помалкивал. Заметив, что старик успокоился, он развернулся, проехал немного на восток от 31-й улицы и остановился.
– Мистер Джонсон, можно я скажу вам кое-что?
– Что? Говори.
– Если вас не возьмут, даже с выкрашенными волосами, советую вам не слишком расстраиваться. Потому что вся эта война – ужасная ошибка.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что сказал. – (Что я могу ему сказать? Чему он поверит?
Я не могу совсем ничего не говорить – это же дедуся, научивший меня стрельбе и еще тысяче разных вещей. Но чему он поверит?) – Эта война никому не принесет пользы; после нее станет еще хуже.
Дедуся посмотрел на него, сдвинув клочковатые брови.
– Тед, ты что, симпатизируешь Германии?
– Нет.
– Может, ты пацифист? А что – может быть, ведь ты никогда не говорил о войне.
– Нет, я не пацифист. И не симпатизирую Германии. Но если мы выиграем эту войну...
– Ты хочешь сказать, когда мы выиграем эту войну!
– Хорошо: когда мы выиграем эту войну, окажется, что на самом деле мы ее проиграли. Мы потеряем все, за что, как мы думали, боролись. Мистер Джонсон резко изменил тактику.
– Когда ты идешь в армию?
Лазарус помедлил.
– У меня еще есть парочка неотложных дел.
– Я знал, что вы ответите мне именно так, мистер Бронсон. До свидания.
Дедуся повозился с дверной ручкой, ругнулся и вылез из автомобиля.
– Дедуся! То есть я хотел сказать, мистер Джонсон. Позвольте я все-таки довезу вас домой. Пожалуйста!
Дед покосился на Лазаруса через плечо и проговорил:
– Не на твоей жестянке, трусливый засранец. – И быстро зашагал по улице к ближайшей остановке.
* * *
Лазарус подождал, пока мистер Джонсон подымется в автобус, и поехал следом, не желая признать, что отношения с дедом безнадежно испорчены. Он увидел, как старик вышел из автобуса, и уже собрался догнать его и попытаться заговорить снова.
Но что он скажет? Он понимал чувства дедуси, понятно было, почему он так думает. К тому же Лазарус наговорил столько лишнего, что никакой разговор не поможет. И он медленно поехал вдоль 31-й улицы. На Индиана-авеню остановился, купил у газетчика 'Звезду', зашел в аптеку, сел возле фонтанчика с содовой, заказал вишневый фосфат и развернул газету.
Но читать не стал, а просто задумался, уставившись в газетный лист. Продавец содовой вытер мраморный прилавок перед ним и выжидательно замер. Лазарус заказал еще один фосфат. Когда это повторилось еще раз, Лазарус попросил разрешения воспользоваться телефоном.
– Хоума или Белла?
– Хоума.
– За сигарным прилавком. Заплатить можно мне.
* * *
– Брайан? Это мистер Бронсон. Могу ли я поговорить с твоей матерью?
– Сейчас посмотрю.
Ему ответил голос деда:
– Мистер Бронсон, я удивлен вашей навязчивостью. Чего вы хотите?
– Мистер Джонсон, я хочу поговорить с миссис Смит.
– Не могу вам этого разрешить.
– Она была очень добра ко мне, я хочу поблагодарить ее и попрощаться.
– Минуточку... – Лазарус услышал, как дед проговорил: – Джордж, уйди отсюда. Брайан, возьми с собой Вуди, закрой дверь и пригляди, чтобы ее не открыли. – Затем голос мистера Джонсона сделался ближе: – Вы слушаете?
– Да, сэр.
– Тогда слушайте внимательно и не перебивайте; повторять я ничего не буду.
– Да, сэр.
– Моя дочь не будет разговаривать с вами ни теперь, ни впредь...
– Она знает, что я звоню? – торопливо спросил Лазарус.
– Заткнитесь! Конечно, знает и сама попросила меня сообщить вам то, что вы только что слышали. Иначе я бы просто не стал разговаривать с вами. Но я хочу добавить кое-что от себя – и не перебивайте! Моя дочь – респектабельная женщина, муж ее откликнулся на зов своей страны. Поэтому не отирайтесь возле нее. Не приходите сюда, иначе я встречу вас с пистолетом. Не звоните. Не ходите в ее церковь. Возможно, вы полагаете, что я не смогу вам этого запретить. Позвольте напомнить, что вы находитесь в Канзас-Сити. Здесь за две сломанные руки платят двадцать пять долларов, а за пятьдесят вас без колебаний убьют. Но за полный набор – это когда сперва руки переломают, а потом убьют – полагается скидка. Если вы будете настаивать, учтите: я могу позволить себе потратить шестьдесят два доллара и пятьдесят центов. Вы меня поняли?
– Да.
– А теперь уматывай да побыстрее!
– Подождите, мистер Джонсон: не верится мне, что вы станете кого-то нанимать, чтобы убить человека...
– Не советую вам дожидаться этого.
– ...полагаю, вы вполне способны управиться с делом самостоятельно. Наступила пауза. Затем старик хмыкнул.
– Возможно, вы и правы, – и повесил трубку.
* * *
Лазарус уселся в машину и поехал. Миновав церковь, которую посещала его семья, он обнаружил, что правит на запад от Линвудского бульвара. Там он впервые увидел Морин...
И никогда ее больше здесь не увидит.
Никогда. Даже если вернется и попытается исправить ошибку, которую допустил, – парадоксов не существует. Его ошибки уже вплелись в неизменную ткань пространства-времени, и все тонкости математики Энди, вся мощь 'Доры' не могли этого исправить. На площади Линвуд он остановился возле Бруклин-авеню и подумал о том, что делать дальше.
