– И я знаю, отчего тебе так тяжело видеть меня на его месте. Ты любишь его! Но ведь для него я делаю все, на что способен! К черту, женщина! И ты еще мешаешь меня с грязью?! Ты хочешь, чтоб мне было в десять раз тяжелей?!
Пенни была потрясена. Похоже, она собиралась закатить мне оплеуху, но вместо этого, запинаясь, проговорила:
– Простите… Простите меня, пожалуйста… Я… я не буду так больше.
Отпустив ее подбородок, я бодро сказал:
– Ну что ж, продолжим.
Она не пошевелилась:
– Вы… простите мне?..
– А? Да вздор все это, Пенни. Просто вы любите его, и очень беспокоитесь. Ну, за работу! Я должен знать роль назубок, а времени у нас – чуть больше часа.
И я снова принял облик Бонфорта. Пенни выбрала бобину и пустила проектор. Просмотрев запись еще раз, я заглушил звук и прочел речь, проверяя, совпадают ли мои – то есть, его – слова с движениями губ на экране. Пенни изумленно наблюдала за мной, переводя взгляд с меня на изображение и обратно. Речь кончилась; я выключил проектор.
– Ну, как оно?
– Замечательно!
Я улыбнулся – точь-в-точь как он:
– Спасибо, Хохолок.
– Не за что, мистер Бонфорт.
Спустя два часа мы вышли в точку рандеву. Едва корабли состыковались, Дэк провел в мой кабинет Роджера Клифтона и Билла Корпсмена. На фото я их уже видел. Поднялся навстречу:
– Привет, Родж. Рад видеть вас, Билл.
Звучало достаточно сердечно, однако вполне обыденно: с Бонфортом они не виделись лишь те несколько дней, которые он «провел на Земле». Прохромав им навстречу, я подал руку. Корабль все еще шел с включенными двигателями, уходя с орбиты «Рискуй». Клифтон быстро оглядел меня и подыграл – вынул изо рта сигару, пожал мою руку и ответил:
– С возвращением, шеф. Рад видеть вас.
Он оказался невысоким, лысоватым, средних лет человеком. По виду, собаку съевшим на различных юридических штучках и здорово играющим в покер.
– Было тут без меня что-нибудь выдающееся?
– Нет, шеф, текучка, как всегда. Я передал Пенни.
– Хорошо.
Повернувшись к Корпсмену, я протянул ему руку, но он словно бы не заметил: руки в боки, он оглядел меня сверху донизу и наконец присвистнул:
– Чудеса! Теперь точно верю, что мы имеем шанс!
Он еще раз так и сяк осмотрел меня и сказал:
– Повернись-ка, Смайт. Ага, теперь пройдись, посмотрим, как у тебя с походкой.
Я понял, что раздражен такой наглостью, как был бы раздражен сам Бонфорт. Видимо, на лице моем это тотчас отразилось – Дэк дернул Корпсмена за рукав:
– Кончай, Билл. Забыл, о чем договаривались?
– Ладно, не трусь, – ответствовал Корпсмен, – кабинет звукоизолирован. Я только поглядеть хотел, точно ли он подходит. Да, Смайт, а что там с твоим марсианским? Можешь выдать чего-нибудь?
Я ответил одним многосложным, скрипучим словом на Гранд-Марсе, переводимым примерно так:
– Приличия требуют, чтобы один из нас покинул это место!
На самом деле смысл его гораздо сложней – это, по сути, вызов, после которого чье-нибудь Гнездо получает известие о смерти. Но Корпсмен, похоже, ничего не понял. Ухмыльнувшись, он сказал:
– Здорово, Смайт. Я тобой доволен.
Зато Дэк понял все. Он взял Корпсмена под руку и напомнил:
– Билл, я сказал: кончай. Я здесь пока капитан, и это – приказ. Начинаем спектакль немедленно – и без антрактов, понял?
К Дэку присоединился Клифтон:
– Действительно, Билл, мы именно так и решили, помнишь? В противном случае кто-нибудь может в самый ответственный момент забыться.
Покосившись на него, Корпсмен пожал плечами:
– Ладно, ладно. Я же только проверить хотел. Идея-то моя, в конце концов.
Он улыбнулся мне одними губами и сказал:
– Добрый день, мистер Бонфорт. С возвращением.
Слишком уж он нажимал на это «мистер», но я ответил:
– Рад видеть тебя, Билл. Есть что-нибудь, о чем я непременно должен знать до посадки?
– Нет, похоже. Пресс-конференция в Годдард-Сити, сразу после церемонии.
Он явно следил за моей реакцией на сообщение. Я кивнул:
– Отлично.
– Родж, – торопливо вмешался Дэк, – как так? Это что, горит? Вы уже дали согласие?
– Я что хочу сказать, – продолжал тем временем Корпсмен, повернувшись к Клифтону, – пока наш кормчий не передрейфил вконец. Я ведь и сам могу ее провести – скажу ребятам, у шефа ларингит после церемонии, или ограничимся ответами на письменные вопросы, если хотите. Они их нам заранее дадут, а я, пока идет обряд, составлю ответы. Но раз уж он так похож на шефа, то я согласен рискнуть. Как, «мистер Бонфорт»? Справишься?
– Не вижу препятствий, Билл.
Я подумал, что если уж удастся надуть марсиан, то беседу со стадом диких земных репортеров выдержу и подавно. Им еще самим надоест. Теперь я неплохо владел Бонфортовой манерой разговаривать и, хоть в общих чертах, усвоил его политическую платформу и систему ценностей. А подробности для пресс-конференции не понадобятся.
Однако Клифтон выглядел озабоченным. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, по внутренней связи передали:
– Капитана вызывает контрольная рубка. Минус четыре минуты.
Дэк направился к дверям, быстро проговорив:
– Ну, вы тут сами разбирайтесь, мне еще эту телегу в сарай загонять, а у меня там только салаженок Эпштейн.
И он направился к выходу.
Корпсмен крикнул вслед:
– Эй, кэп! Хотел тебе сказать…
С этими словами он выскочил за Дэком, даже не попрощавшись. Роджер Клифтон, прикрыв за ним дверь, тихо сказал:
– Согласны вы рискнуть на пресс-конференцию?
– Вам решать. Мое дело – устроить все, как надо.
– Мммм… Тогда я, пожалуй, склонен рискнуть. Конечно, с вопросами в письменном виде. Но ответы Билла я прежде проверю сам.
– Отлично. А если найдете возможность дать их мне минут за десять до начала, то вовсе проблем никаких. Запоминаю я быстро.
Клифтон пристально меня разглядывал.
– Не сомневаюсь, шеф. Хорошо. Пенни передаст вам ответы сразу после церемонии. Тогда вы сможете удалиться в мужскую комнату, и спокойно все просмотреть.
– Договорились.
– Ну и отлично. Ох, скажу я вам; насколько лучше я себя почувствовал, увидев вас! Чем-нибудь еще могу вам помочь?
