— Воображала! А ты попробуй добиться своего на природе.
Был чудесный техасский день. Тени быстро удлинялись.
— Кейти, пожалуйста, ответь мне честно. Это ад? Или Техас?
— И то и другое.
— Я снимаю свой вопрос.
Наверняка я позволил своему раздражению проявиться в голосе, так как Кейти остановилась и положила руку мне на грудь.
— Алек, я не шутила. В течение многих и многих столетий Люцифер создавал там и сям на Земле свои pieds-a-terre [108]. В каждом из них он выдавал себя за какую-то личность. После Армагеддона, когда его брат на тысячу лет воцарился на Земле, он перестал там появляться. Но некоторые из этих мест так ему полюбились, что он их «украл». Теперь понимаешь?
— Пожалуй, да. Примерно так же, как корова понимает дифференциальное исчисление.
— Механизм непонятен и мне; это процесс на уровне богов. Но скажи мне, те многочисленные превращения, которые вы претерпели с Маргой во время гонений, — насколько глубоки они были? Как ты думаешь, они каждый раз охватывали всю планету?
В моей голове была такая каша, какой еще не бывало со времени последнего из превращений.
— Кейти, я не знаю! У меня никогда не хватало времени на детальные исследования. Подожди минутку! Каждое превращение охватывало всю планету и примерно сто лет ее истории. Потому что я всегда проверял историю и старался запомнить столько, сколько в меня влезало. И изменения в культуре
— тоже. Весь, так сказать, комплекс.
— Каждое превращение кончалось, можно сказать, у вас прямо под носом, Алек, и никто кроме вас двоих не ощущал ни малейших перемен. Ты проверял не историю, ты проверял книги по истории. Во всяком случае так сделал бы Люцифер, если бы он организовал эту постановку.
— Э… Кейти, но разве ты не понимаешь, сколько времени должно уйти на то, чтобы пересмотреть, переписать и перепечатать целую энциклопедию? Я же обычно сверялся с ней.
— Ну, Алек, тебе же говорили уже, что время — не проблема на божественном уровне. И пространство — тоже. Все необходимое для того, чтобы вас обмануть, было под рукой. Но не более чем необходимое. Таков консервативный принцип искусства на божественном уровне. Я этого сделать не могу, будучи весьма далекой от божественного уровня, но зато видела не раз, как это делается. Опытный художник по формам и образам для достижения желаемого эффекта не делает ничего сверх необходимого. — Раав села на бортик ограждения пруда и стала болтать ногами в воде. — Сядь рядом со мной. Допустим, эта облицовка ограничивает область распространения «большого взрыва». А что находится там — за пределами этой грани, где «красное смещение» имеет размах, означающий, что расширение Вселенной равно скорости света — что там?
— Кейти, твой гипотетический вопрос не имеет смысла, — слегка раздраженно ответил я. — Я более или менее старался держаться в курсе таких дурацких идей, как «большой взрыв» или «расширяющаяся Вселенная», ибо проповедник Евангелия должен следить за такими гипотезами, чтобы уметь их разоблачать. Те две, которые ты упомянула, предусматривают невероятную продолжительность времени, что абсолютно невозможно предположить, так как мир был сотворен всего лишь около шести тысяч лет назад. «Около» — ибо точную дату творения трудно вычислить, а еще потому, что я отстал от нынешнего уровня науки. Около шести тысяч лет, а не миллиардов и т.п., чего требуют взгляды сторонников гипотезы «большого взрыва».
— Алек, твоя Вселенная насчитывает двадцать три миллиарда лет.
Я хотел ответить, но закрыл рот. Противоречить хозяйке дома невежливо.
Кейти добавила:
— И в то же время вся Вселенная сотворена за четыре тысячи и четыре года до Рождества Христова.
Я так долго молча смотрел на воду, что Сибил успела выплыть на поверхность и весьма основательно забрызгать нас водой.
— Что скажешь, Алек?
— А что я могу сказать — мысли разбегаются.
— А тебе следовало внимательнее слушать, что я говорю. Я не сказала, что мир был создан двадцать три миллиарда лет назад; я сказала, что это его возраст. Он был уже сотворен таким старым. Он был создан с ископаемыми останками в земле, с кратерами на Луне, что свидетельствовало о его древнем возрасте. Он был создан таким по воле Яхве, ибо того забавляла идея поступить именно так. Какой-то ученый сказал: «Бог не играет в кости со Вселенной». К сожалению, это не верно. Яхве играет со всей Вселенной в фальшивые кости, чтобы обмануть собственные творения.
— А зачем ему это?
— Люцифер говорит, потому, что художник он никудышный, из тех, которые все время меняют замысел и соскабливают с полотна уже нанесенное изображение. А кроме того, он обожает грубые розыгрыши. Но у меня нет своего мнения — уровень не тот. А Люцифер часто бывает несправедлив к своему брату; думаю, это ясно. Но ты ничего не сказал по поводу самого удивительного.
— Возможно, я его просто не заметил.
— Нет, я думаю, ты просто чрезмерно вежлив. Как это старая шлюха может иметь собственное мнение по поводу космологии, телеологии [109], эсхатологии и прочих длиннейших слов греческого происхождения. Это же ужас как удивительно! Разве нет?
— Ну, дорогая Раав, я был так занят, считая твои морщинки, что не слышал…
За это меня столкнули в воду. Я вынырнул, отплевываясь и откашливаясь, и увидел, что обе женщины животики надрывают от смеха. Тогда я положил обе руки на край бассейна так, что заключил Кейти в кольцо. Ока, похоже, не возражала против такого плена и прильнула ко мне, как кошечка.
— И что же ты хотела сказать? — спросил я.
— Алек, уметь читать и писать — занятие не менее увлекательное, чем секс. Или почти такое же. Ты, может быть, и не в силах оценить полностью, какое это благо, ибо научился читать и писать еще ребенком и с тех пор действовал совершенно автоматически. Но я, когда была шлюхой в Ханаане почти четыре тысячи лет назад, не умела ни читать, ни писать. Я училась, слушая своих мужиков, соседей и сплетни на базаре. Так, однако, многому не научишься, тем более что даже писцы и судьи в те времена были невежественны.
Я была мертва уже более трехсот лет, прежде чем научилась по-настоящему писать и читать. Моей учительницей стал призрак блудницы из той великой цивилизации, которая потом стала именоваться критской. Святой Алек, может быть, ты и не поверишь, но вообще, если обратиться к истории, шлюхи учились писать и читать задолго до того, как этой опасной практикой стали овладевать респектабельные дамы. Когда я научилась… ну, брат, на некоторое время это чуть не заменило мне секс. — Она усмехнулась. — Ну, скажем, почти заменило. Теперь я вернулась к более здравому балансу, читая и занимаясь сексом почти в равных пропорциях.
— У меня, знаешь ли, на такой баланс сил не хватило бы.
— Женщины устроены иначе. Самое прекрасное время в моем образовании началось, когда сгорела Александрийская библиотека. Яхве библиотека была ни к чему, а Люцифер разыскал призраки всех этих тысяч писаний классических авторов, притащил их в ад и тщательно восстановил — вот тогда-то и настал у Раав настоящий праздник! И разреши мне добавить: Люцифер уже посматривает на библиотеку Ватикана, которую в ближайшее время предстоит спасать. Вместо того чтобы регенерировать призраки, Люцифер планирует украсть из Ватикана все в целости и сохранности, за мгновение до того, как Время остановится, и доставить в неприкосновенном виде в ад. Разве это не здорово?!
— Звучит очень здорово. Единственный предмет моей зависти к папистам
— их библиотека… Но… «регенерированные призраки» — что это такое?
— Стукни меня по спине.
— А?
— Стукни. Нет, сильнее — я же не бабочка. Сильнее. Вот это уже похоже на дело. То, что ты сейчас ударил, и есть регенерированный призрак.
— Ощущение приятное.
