Тимми. По его маленькому, покрытому сажей лицу катились слезы, и он старался что-то выкрикнуть. Наконец он сумел членораздельно произнести:
— Мисс Мэнди там! Она пытается освободить лошадей!
Они яростно кинулись на дверь. К ним присоединился Тэд, захвативший с собой топор, которым они кололи толстые дрова. Сквозь гул огня он прокричал:
— Аманды нету дома!
— Она здесь! — крикнул в ответ Грэнт, думавший об ужасе, который сейчас испытывает его жена. Почему она не выбралась вместе с Тимми? Зачем она пытается спасти его жеребцов, какими бы чистокровными они ни были? Знает ли она, что он предпочел бы потерять тысячу лошадей, чем одну ее? Знает ли она, насколько нужна ему? Как он ее обожает?
И в довершение всего этого ужаса он понял, что если она погибнет, то погибнув, так и не узнает, как он любит ее. Ведь из-за своего упрямства он никогда не говорил ей о том, что она так желала услышать. Сейчас его терзала мысль: сможет ли он еще когда-нибудь поговорить с ней, поносить на руках, взглянуть в ее голубые глаза и признаться в своей любви.
Тэд вновь окликнул его:
— Грэнт! — Он указал на мужчину, стоявшего на некотором расстоянии от конюшни. — Это не Делл Эркель? Разве ты его не уволил?
Мысли Грэнта все еще были заняты Амандой, и поэтому он в течение нескольких секунд пытался понять, о чем же ему сообщил брат. Нахмурившись, он коротко кивнул:
— Да, я действительно его уволил. Какого черта он здесь торчит?
Было ясно, что Эркель пришел сюда не для того, чтобы предложить свою помощь. Более того, он стоял, глядя на пылающую конюшню с дьявольской усмешкой на лице. Грэнт немедленно забыл об Эркеле, озабоченный спасением Аманды. Но Тэд продолжал наблюдать за ним, и когда тот откинул голову и злобно расхохотался, Тэд был готов биться об заклад, что это Эркель поджег конюшню, запер там Аманду с лошадьми, и что во всех прочих бедах, обрушившихся на Туманную Долину, виноват тоже он.
Тэд ринулся к нему. Все еще любуясь плодами своих рук, Эркель не заметил приближения мстителя до тех пор, пока не был сбит с ног ударом Тэда. Тут же на помощь поспешили двое работников, и Эркель извивался в их руках, не желая утихомириться.
— На этот раз мне удалось! — Его глаза пылали огнем ненависти. — И не только лошади, сучка тоже там!
Страшный удар Тэда заставил его наконец замолчать.
В тот же момент с огромным трудом была открыта дверь конюшни. Наружу вырвались языки пламени и дыма, заставив всех отступить. Заслонив руками лицо, Грэнт бросился в пылающую конюшню, чтобы спасти свою жену — женщину, в которой заключалось все его счастье. Сильные руки вытащили его обратно, несмотря на попытки вырваться. С залитым слезами лицом, он в ужасе смотрел, как содрогалась пылающая конюшня, как будто чьи-то гигантские руки сминали и сотрясали ее. Вся душа его перевернулась, когда он услышал дикое ржание запертых лошадей. Как безумный, он пытался освободиться из цепких рук, удерживавших его.
Голова его упала на грудь, сдерживаемые рыдания сотрясли его. Он потерял ее! Теперь, только теперь он понял, какой она была замечательной женщиной. Чародейка, которая наполнила любовью и смехом его тусклую, скучную жизнь.
Тэду удалось прекратить горестное самобичевание, когда он передал покрытую копотью, бесчувственную Аманду в его трясущиеся руки.
— Я нашел ее в загоне вместе с жеребцами и охраняющим ее маленьким утенком.
Едва поверив, какое на него свалилось счастье, когда, казалось, жизнь потеряла для него всякий смысл, он взглянул в ее перепачканное сажей лицо:
— Она… жива?
— Да, слава Богу!
И это восклицание Тэда вызвало вздох всеобщего облегчения, самый громкий из которых принадлежал, конечно, мужу, прижавшему к сердцу вновь обретенную супругу.
— Я не думаю, что она сильно пострадала, Грэнт. Она просто надышалась дыма. Я уже послал за доктором, и за шерифом тоже. Эркель все время был твоим тайным врагом, теперь, когда он пойман, нужно, чтобы справедливость восторжествовала.
Подобно разбуженной Спящей Красавице, Аманда пошевелилась на руках Грэнта. Она тяжело кашляла, взгляд был мутным и невидящим, когда она открыла свои голубые глаза.
Слегка придя в себя, она спросила:
— А лошади?
— Именем Бога заклинаю тебя, Аманда, забудь о проклятых лошадях! — взревел он, слегка встряхнув ее, только для того, чтобы еще крепче прижать к себе. — Ты едва не сгорела там! Я чуть в ума не сошел, стараясь проникнуть внутрь. Когда рухнула крыша, я решил, что навсегда потерял тебя, и чуть не умер от отчаяния. Никогда так больше меня не пугай. Мое сердце не вынесет такого напряжения.
— Я спасла почти всех, — сказала она, не уловив истинный смысл его слов.
— Мне все равно, — объявил он, неся ее домой на руках и не желая отпускать даже на короткое время. — Ты — единственное, что представляет для меня ценность во вселенной. Ты — смысл всей моей жизни. Я люблю тебя, — мягко сказал он, и правдивость его слов подтвердили сверкающие глаза. — Я люблю тебя всю — от твоих черных, как у ведьмы, волос и сладкого ротика до кончиков твоих соблазнительных пальчиков на ногах.
Ее лицо осветилось, улыбка заиграла на темном от копоти лице.
— Как я рада услышать эти слова. Я наконец могу рассказать тебе о ребенке.
Он резко замедлил шаг, почти уронив ее от радостного удивления:
— Что за ребенок?
— Наш ребенок, он родится, я думаю, как раз к весенним скачкам.
Она рассмеялась, прочитав неподдельную радость на его изумленном лице.
Его восторженная улыбка сказала больше чем слова:
— Да, скоро придет доктор, и я его попрошу осмотреть некую леди, которая собирается стать матерью.
Она согласно кивнула и, поколебавшись, спросила:
— Грэнт, ты сказал «леди»?
— А тебе не показалось? — поддразнил он.
— Определенно нет!
— Значит, так оно и было.
В первую субботу июля 1879 года восторженные зрители приветствовали открытие Белмонтских скачек. Среди них в ложе первого ряда были Аманда, Грэнт и их семья. Там находились также Бэтси и Тэд, который приехал провести отпуск в Туманной Долине. Летом он должен был закончить Академию, после чего они с Бэтси собирались сыграть долгожданную свадьбу.
Чалмерс продолжал работать дворецким, выполняя также роль сопровождающего Бэтси и воспитателя юного Дэниела Гарольда Гарднера, которому исполнилось два года. Дэниел был очаровательным, голубоглазым, темноволосым ребенком, полным энергии, и с неотразимой улыбкой. Сейчас он сидел на коленях отца и пытался уследить сразу за всем, что только замечал.
— Пэдди! — громко закричал он. — Хочу увидеть Пэдди!
— Пэдди занят, сынок, — успокоил Грэнт ребенка и подбросил его на коленях. — Через минуту дадут старт скачкам, и ты увидишь его верхом на Чародейке. Потерпи.
Трехлетняя кобыла была надеждой и гордостью Туманной Долины. Быть может, она была лучшей из тех, что когда-либо вырастили на ферме. Крупной, элегантной рысью она опередила всех в этом году на Кентуккийских скачках, а две недели назад выиграла Прикнесс. Победи она сегодня, она станет чемпионкой трех самых известных скачек в стране, завоевав себе достойное место в анналах коневодства.
Это было нечто неслыханное, и Аманда ни за что не хотела остаться в стороне. Она была на девятом месяце беременности и могла вот-вот родить. Аманда присутствовала на всех трех скачках, не
