Серые глаза в упор посмотрели на него.
– Р-Рул влюблен в леди Мейси? – прямо спросила Горация.
– О нет, ничего такого! – пытался убедить ее виконт. – Эти маленькие интрижки не означают влюбленности, ты ведь знаешь. Забудь об этом, Горри. Рул – светский человек! За этим ничего не кроется, моя дорогая сестренка!
Горация снова посмотрела на ложу леди Мейси, но эрла там уже не было. Набрав в грудь воздуха, она сказала:
– Я з-знаю это. П-пожалуйста, не думай, что меня это волнует. Только я считаю, что вы м-могли бы мне сказать.
– По правде говоря, я был уверен, что ты все знаешь, – сказал Пелхэм. – Об этом все судачат, и ведь не по любви же ты выходила за Рула, в конце концов.
– Ты прав, – согласилась Горация обреченно.
Глава 9
Для леди Рул и лорда Летбриджа не составляло труда укрепить их зарождающуюся дружбу. Принадлежа к высшему обществу, они посещали одни и те же дома, встречались в Воксхолле, в Мерил- Боуне, даже в амфитеатре Астлей, куда Горация чуть ли не силой тащила сопротивлявшуюся мисс Шарлот.
– Но, – однажды не выдержала Шарлот, – я хочу признаться, что не получаю удовольствия при виде лошадей, танцующих менуэт.
Мистер Арнольд Гисборн, которого они попросили сопровождать их, как выяснилось, был тоже неприятно удивлен этим зрелищем.
В этот момент в ложу вошел лорд Летбридж, который неожиданно решил посетить амфитеатр именно в этот вечер. Обменявшись любезностями с мисс Уинвуд и мистером Гисборном, он занял свободное кресло рядом с Горацией и принялся развлекать ее светской беседой.
Под звуки фанфар, возвестивших выход на арену артиста, который, как было указано в афише, должен был перепрыгнуть через ленту, висящую на расстоянии пятнадцати футов от земли, при этом еще и стреляя из двух пистолетов, Горация укоризненно сказала:
– Я послала вам п-приглашение, но вы не пришли на мой в-вечер, сэр. Не очень-то это вежливо, как вы считаете? Он улыбнулся.
– Я не думаю, что милорда Рула обрадует мое появление в его доме, мадам.
Нахмурив брови, она ответила:
– О, вам не с-стоит об этом беспокоиться, сэр. Милорд не вмешивается в мои д-дела, как, впрочем, и я в его. Вы будете на балу в Алмаке в пятницу? Я обещала м-маме, что возьму Шарлот.
– Счастливица Шарлот! – произнес его светлость. А в это время мисс Уинвуд сообщала по секрету мистеру Гисборну о своем неприятии подобных мероприятий.
– Я признаю, – согласился мистер Гисборн, – что теперешнее увлечение танцами чрезмерно, но считаю клуб Алмак очень светским. Конечно, раз Кармул – Хаус уступил, общий тон этих развлечений значительно вырос.
– Я слышала, – вспыхнув, сказала Шарлот, – о маскарадах и карнавалах!
На этот раз Горацию сопровождали на бал лорд Уинвуд и его друг сэр Роланд Поммрой, молодой щеголь. Сэр Роланд был сама жизнерадостность, а виконт, как всегда, сама прямота.
– Чтоб мне повеситься, Горри, ненавижу я танцы! – заявил он. – У тебя столько кавалеров, и все прямо лезут вон из кожи, только чтобы получить возможность пригласить тебя на танец. С какой стати ты выбрала меня?
Но только одна Горация знала причины, по которым она предпочла именно его. Предупредив ее, что у него нет желания танцевать всю ночь и что, скорее всего, он закончит бал игрой в карты, виконт нехотя уступил. Горация заявила (и это было правдой), что не имеет ничего против его игры в карты, поскольку, без сомнения, она и без него найдет предостаточно партнеров. Если бы виконт знал, кого именно она имела в виду, он бы так легко не сдался.
Танцы были в самом разгаре, когда в зал вошел лорд Летбридж в платье голубого шелка, и мисс Уинвуд, первой заметившая его, тут же узнала в нем неразговорчивого джентльмена, присоединившегося к ним у Астлея. Когда он подошел к Горации и дружелюбно поздоровался с ней, мисс Уинвуд овладели дурные предчувствия, и она неодобрительно подумала, что фривольное поведение Горации не вяжется с экстравагантностью ее наряда, огромный кринолин и многочисленные ленты которого так ее раздражали.
Она решила привлечь внимание Горации и высказать ей свое осуждение, но именно в эту минуту ее сестра вместе с лордом Летбриджем присоединилась к танцующим.
Горация предпочла не заметить этот взгляд, однако он не ускользнул от '-(, – (o лорда Летбриджа, и он, недоуменно нахмурив брови, произнес:
– Я чем-то оскорбил вашу сестру?
– Н-ну, – ответила Горация, – с вашей стороны было не очень учтиво не пригласить ее на т- танец.
– Но я никогда не танцую, – сказал Летбридж.
– Что же в таком случае вы делаете сейчас? – спросила Горация.
– Танцую с вами, – ответил он. – Но это совсем другое дело.
Они разошлись в танце, но Летбридж успел с удовлетворением заметить легкий румянец на ее щеках.
Летбридж действительно редко танцевал, и Горация об этом знала. Она заметила один или два завистливых взгляда и не могла, несмотря на молодость, не испытывать триумфа. Рул мог отдавать предпочтение зрелым прелестям Каролин Мейси, но миледи Рул покажет ему и всему свету, что она сама редкий приз. Летбридж с его репутацией, высокомерием и каменным сердцем был пленником, заслуживающим того, чтобы показать его всем. А если это не нравилось Рулу – что ж, тем лучше!
Зная или догадываясь, о чем она думала, Летбридж мастерски раскидывал сети.
Когда они вновь сошлись в танце, он произнес скороговоркой:
– Миледи, эта ваша мушка!..
Ее пальчик лег на крохотный шелковый квадратик в уголке глаза.
– Какая, сэр? Убийственная?
– Нет, – сказал он. – Только не убийственная. Глаза ее весело заблестели. Готовясь к новой фигуре танца, она спросила через плечо:
– Какая же тогда?
– Шаловливая! – отвечал Летбридж.
Когда танец закончился, Летбридж взял се за руку и провел в комнату, где были приготовлены прохладительные напитки.
– Вам нравится Поммрой? Мне – нет.
– Н-нет, но есть Шарлот, и, вероятно…
– Простите, – резко возразил Летбридж, – но и Шарлот мне тоже не нравится! Вы позволите предложить вам миндального ликера?
Через минуту он возвратился и протянул ей рюмку. Он стоял рядом с ее креслом и потягивал свой крюшон, глядя прямо перед собой с отрешенным видом. Горация взглянула на него: она не могла понять, почему у него так быстро менялось настроение и он так внезапно терял к ней интерес.
– Почему шаловливая, милорд? Он посмотрел на нее сверху вниз:
– Шаловливая?
– Вы сказали, моя м-мушка шаловливая.
– А, да, сказал. Простите, я думал о другом.
