Через несколько минут ландо остановилось перед домом. Входя в дом, Кейт не удержалась и сказала:
– Родственники моей матери не хотели меня знать, поэтому я никогда не позволяла себе и мечтать о том, чтобы стать светской дамой. Что, по-видимому, было правильно, поскольку я уже не в том возрасте, когда можно рассчитывать на хорошую партию!
– Какая ерунда! – ответила леди Брум, которую развеселили слова племянницы. – Неужели нет ни одного мужчины, к которому ты испытывала бы нежные чувства?
– Ни одного! – весело ответила Кейт. – О, в юные годы я была влюблена – или мне казалось, что я влюблена, – в нескольких лихих офицеров, и в особенности в одного из них! Я забыла его имя, но это был неотразимый красавец, однако, к моему великому сожалению, очень пустой человек. Я слыхала, что он женился на весьма богатой женщине, о чем он, конечно же, всегда мечтал! И теперь он отец многочисленного семейства.
– Надеюсь, ты не хочешь убедить меня, что у тебя нет поклонников. Это было бы слишком!
– Нет, мэм, я вовсе не стремлюсь убедить вас в этом, – ответила Кейт, – но все мои поклонники, зная о том, что я – бесприданница, смотрят на меня как на девушку, за которой можно приволокнуться, но отнюдь не взять в жены. Только один-единственный воздыхатель сделал мне предложение, да и тот был мне глубоко противен!
– А, знаю, это брат твоего бывшего хозяина! Ты мне о нем рассказывала, и эта история показалась мне весьма забавной. Однако очень грустно, любовь моя, что одинокая девушка, не имеющая приданого, не может надеяться на семейное счастье. Пока она молода и может сама зарабатывать себе на жизнь, ее положение более или менее терпимо, но когда приходит старость, и она оказывается никому не нужной… нет, давай лучше не будем о грустном. Я не могу без содрогания думать об этом.
Этот разговор взбудоражил и Кейт, но она не показала виду. Однако ей почудилось, будто чья-то холодная рука сжала ее сердце, и хотя молодость взяла свое, и Кейт быстро справилась с охватившим ее отчаянием, она вдруг вспомнила свои неудачные попытки найти работу и сказала себе, что скука – не слишком большая цена за обеспеченную жизнь.
Однако в течение последующих недель ее все больше и больше одолевало чувство, что она запуталась в шелковой сети. Кейт корила себя за такие глупые мысли, но когда поняла, что в ее кошельке осталось совсем немного денег, – их даже не хватит, чтобы оплатить дорогу до Лондона, – ее охватила паника. Конечно, можно попросить Сару, чтобы она забрала ее отсюда, но Сара так и не ответила на ее письма, и семена, брошенные леди Брум в душу Кейт, дали свои всходы. Кейт не сомневалась, что Сара любит ее, но она была для своей няни дополнительной обузой, и вполне возможно, что Сара обрадовалась, избавившись от нее. С тех пор, как она была ее няней, многое изменилось: Сара вышла замуж, и теперь ей приходится заботиться не только о муже, но и об его отце и племянниках. И хотя Кейт была уверена, что Сара в случае чего приютит у себя свою воспитанницу, она запретила себе даже думать о том, чтобы вернуться к няне. Она должна сама устроить свою жизнь, а потом можно будет приехать к Саре в гости (только когда это «потом» наступит, Кейт не знала).
Тем временем жизнь в Стейплвуде текла размеренно и однообразно, и ничто, кроме еженедельных выходов в церковь по воскресеньям, не нарушало ее. Семейство Брумов посещало сельскую церковь, где богослужения проводил викарий, священник средних лет с подобострастными манерами, испытывавший трепет перед леди Брум. Проповеди его были необыкновенно длинны и скучны. У Брумов в церкви было специальное помещение, отгороженное от остальных прихожан дубовой стеной. Украшенная изысканной резьбой, она была сооружена еще во времена короля Якова. Это помещение напоминало Кейт денник для лошади. Стоя там, Брумы не особенно прислушивались к тому, что говорил викарий, да, впрочем, от них этого и не требовалось.
Для того чтобы добраться до этого помещения, надо было пройти через всю церковь в боковой придел. Сэр Тимоти в силу своей немощности ходил медленно, а леди Брум, увидев знакомое лицо в толпе прихожан, грациозно наклоняла голову. Все это напоминало Кейт выход королевской четы и ужасно раздражало ее, но при этом она едва удерживалась от того, чтобы не расхохотаться.
Сэр Тимоти покидал пределы своего поместья только для того, чтобы посетить церковь. Обычно он ехал туда, восседая рядом с женой, в собственном экипаже, и с двумя лакеями на запятках, а за ними во втором экипаже ехали Кейт, доктор и Торкил. После службы сэр Тимоти обменивался приветствиями со своими друзьями и соседями, и Кейт была уверена, что он с удовольствием задержался бы в церкви подольше, но леди Брум не позволяла ему. Она всегда торопила сэра Тимоти, ссылаясь то на поднявшийся сильный ветер, то на категорический запрет доктора долго стоять на одном месте. В этом ей всегда способствовал доктор Делаболь, он предлагал сэру Тимоти свою руку и заботливо вел его к экипажу. После службы все возвращались домой, в Стейплвуд, причем кучеру велено было пускать лошадей шагом, а не вскачь. Во втором экипаже ехали обычно Кейт и доктор, а иногда и Торкил, если только он чувствовал себя хорошо и не мог отвертеться от посещения церкви.
Впрочем, когда потеплело, жизнь в поместье стала более разнообразной – было устроено два пикника, один – в Стейплвуде, а другой – в Натфилде, поместье Данстеров, где Кейт, к своему удивлению, встретила Гарни Темплкома. Он сразу же подошел к ней осведомиться, как она поживает.
– Впрочем, нет нужды спрашивать, мисс Молверн! – галантно сказал он. – Вы просто расцвели здесь!
– Спасибо, но каким образом вы оказались здесь? Я думала, вы уехали в Лондон, чтобы сопровождать свою сестру к Олмакам.
– Нет, нет, что вы! Я выполнил свои обязанности и сбежал сюда. Знаете, Долли скоро выйдет замуж, о ее помолвке будет объявлено в «Морнинг пост» на следующей неделе.
– Как, так быстро? – воскликнула Кейт. Гарни кивнул, улыбаясь:
– Бешеный успех, не правда ли? Но имейте в виду, я предвидел это, даже мне видно, какая она красавица. Она и недели не пробыла в Лондоне, как Амсбери заговорил о женитьбе на ней. Он мой друг и очень хороший человек. Конечно же, моя мать заявила, что они должны подождать, но ни для кого не секрет, что Долли без ума от Амсбери. Из всех девушек, впервые выехавших в свет, моя сестра сделала самую лучшую партию, но все получилось само собой – они влюбились друг в друга по уши!
Когда Кейт и тетушка ехали обратно в Стейплвуд, Кейт рассказала ей о помолвке Долли. Тетя рассмеялась:
– Она выходит за лорда Амсбери! Ну что ж, желаю ей счастья. Должна признаться, что я восхищена прытью леди Темплком: подумать только, она ухитрилась удачно выдать замуж всех своих дочерей, да еще во время их первого сезона! А ведь у них было очень скромное приданое, не более десяти тысяч фунтов на каждую, и сестры Долли к тому же не отличались особой красотой.
– Однако о самой Долли этого не скажешь, мэм!
– Да, ты права, Дороти очень хороша собой, – согласилась ее светлость. – Очаровательная глупышка!
Кейт поколебалась, а потом сказала:
– Мистер Темплком сказал мне, что о помолвке будет объявлено только на следующей неделе, но я решила, что вы захотите узнать об этом пораньше, если… если вы думаете, что необходимо предупредить об этом Торкила, тетя Минерва.
– Мое дорогое дитя, – произнесла ее светлость, которую позабавили слова Кейт. – Ты живешь в нашем доме уже несколько недель и до сих пор не поняла, что Торкил живет по принципу «с глаз долой, из сердца – вон!» О, я не сомневаюсь, что известие о помолвке Долли приведет его в ярость, но он пострадает день-другой, а потом все забудет. Конечно, все было бы совсем иначе, если бы я позволила ему увиваться за ней.
Кейт нахмурила брови и спросила:
– А почему вы ему не разрешали? Мне показалось, что они очень подходящая пара.
– У меня другие планы в отношении Торкила, – беззаботно ответила леди Брум. – Как, впрочем, и у леди Темплком в отношении Дороти.
Кейт в душе была возмущена тем, как леди Брум распоряжается судьбой своего сына, однако не могла не признать, что тетя правильно предсказала реакцию Торкила на весть о помолвке Долли. Поначалу он и вправду взъярился и в театральной манере заявил, что Долли решила продать себя подороже, но потом впал в тоску и стал ко всем придираться, ссылаясь на свои сердечные муки. Кейт заявила ему безо
