Мистер Филипп Брум поприветствовал всех присутствующих, а потом спросил:
– Как убить?
– Ну, по ошибке!
– Это зависит от того, умеют ли охотники обращаться с оружием. Минерва, налейте мне, пожалуйста, кофе!
– Истинная правда, – заявил доктор. – Если оружие будет в руках сэра Тимоти или в ваших руках, Филипп, то опасности никакой, но если ружье возьмет новичок, то он вполне может кого-нибудь убить.
Торкил покраснел от злости:
– Это что, камешек в мой огород? А кто виноват в том, что я не умею обращаться с оружием?
– Только не я, мой дорогой мальчик, – заявил доктор.
– Да, не вы, а моя мать!
– Боюсь, что тут ты прав, – согласилась леди Брум. – К тому времени, когда ты достаточно вырос, чтобы можно было учить тебя стрелять, твой отец уже был вынужден отказаться от охоты. Признаюсь, я радовалась этому, поскольку мои нервы были на пределе!
– Но это не оправдание! Меня мог научить стрелять Филипп или кто-нибудь из лесников!
– Но я не помню, чтобы ты когда-нибудь изъявлял желание научиться стрелять, – мягко сказала леди Брум.
– Ну и что из того? Меня должны были научить! – Глаза Торкила сверкали от гнева; неожиданно он сказал: – И более того, мне должны дать ключ от комнаты, где хранится оружие. Я думаю, что мой отец – настоящая собака на сене: сам не охотится и…
– Ни слова больше, Торкил!
– Хорошо, не буду об этом. Филипп, ты научишь меня стрелять?
– Нет, конечно же нет! Однажды я уже пытался научить тебя правильно держать ружье, чтобы ствол не ходил из стороны в сторону, и целиться не в землю, а во что-нибудь другое, но я потерпел полное фиаско!
– Но мне тогда было всего двенадцать лет!
– Тебе придется извинить меня, но учить тебя я не буду. Договаривайся со своей мамой!
– Она говорит, что не выносит звука выстрелов. Вы когда-нибудь слышали подобную глупость? Можно подумать, она услышит выстрел на озере! А я видел цаплю именно там!
– Неужели? И что из этого?
– О Боже, Филипп, если я ее не убью, она выловит всю рыбу в озере!
– Ну и пусть ловит, – заявил Филипп бесстрастным тоном. – Там водится одна мелочь – плотва да корюшка. Твой отец никогда не был заядлым рыболовом, поэтому он и не разводил рыбу в озере. Мальчишкой я часами просиживал на берегу, забрасывая удочку и надеясь поймать форель, но потом дядюшка сказал мне по секрету, что она там никогда не водилась. Боже, какой это был для меня удар!
– Тогда я надеюсь, что жизнь цапли будет спасена, – сказала Кейт. – Я никогда их не видела, разве что на картинках, и мне хотелось бы посмотреть на нее.
– Ну, для этого вам придется встать пораньше, – предупредил ее Филипп.
– Если я не могу застрелить ее, поймаю в капкан, – заявил Торкил, и глаза его заблестели.
– Нет! Нет, нет, нет, нет! – выкрикнула Кейт.
– Ты этого не сделаешь, – сказала леди Брум. – Я не позволю ставить капканы у себя в Стейплвуде и не желаю больше слышать об убийстве цапли. Надеюсь ты, Филипп, приятно провел время у Темплкомов и сносно пообедал. Ты говорил, что мистер Темплком собирался угостить тебя, чем Бог пошлет, а по своему опыту я знаю, что это означает холодную баранину или блюдо из мелконарезанного мяса и овощей.
– Да, это так, зато я всегда уверен, что Гарни меня не отравит, мэм. Мебель в комнатах была покрыта чехлами, и прислуживал нам, как я подозреваю, мальчик из буфетной, тем не менее обед был превосходным. Гарни разрешил матери забрать всех слуг в Лондон, но когда она заявила, что увезет с собой и кухарку, он встал на дыбы, и кухарка осталась дома.
– Какой же он, однако, эгоист!
– Вовсе нет. Гарни дал матери денег, чтобы она наняла в Лондоне дорогого французского повара на весь сезон, так что леди Темплком уехала очень довольная.
Торкил, который сидел, задумавшись о чем-то, вдруг резко встал и вышел из комнаты. Кейт заметила, что тетушка бросила быстрый взгляд на доктора, после чего тот сказал:
– Прошу прощения, миледи! – и тоже вышел из комнаты.
– Могу я узнать, у кого хранятся ключи от комнаты с оружием, Минерва? – спросил Филипп.
– У меня.
Филипп кивнул и отрезал себе кусок холодной говядины. Закончив завтрак, он отправился в комнату к сэру Тимоти и провел там не менее часа. Кейт попыталась продолжить прерванный разговор с тетей, но леди Брум отвечала уклончиво и отказывалась принимать всерьез доводы Кейт. Когда Кейт заявила в отчаянии, что ни при каких обстоятельствах не выйдет замуж за Торкила, леди Брум рассмеялась и ответила:
– Ты мне это говоришь уже третий раз, любовь моя!
– Я думаю, что вы мне не верите, мэм! Но я говорю это абсолютно искренне.
– Нет, что ты, я верю. Но ты можешь передумать.
– Обещаю вам, что не передумаю. Я… я не хочу покидать вас, но не кажется ли вам, что мне лучше уехать отсюда, мэм?
– Нет, не кажется, глупое дитя! И зачем придавать так много значения пустякам? Я уже начинаю жалеть, что заговорила с тобой об этом, но я сделала это только для того, чтобы убедить тебя, что не буду возражать против вашего брака. Ну а теперь мне надо идти. Я должна поговорить с Четберном. Ты еще не знакома с ним? Это управляющий имением сэра Тимоти, очень достойный человек, но ужасно болтливый, так что не удивляйся, если больше не увидишь меня сегодня утром!
Кейт чувствовала себя униженной и подавленной. Леди Брум дала ей понять, что ее отъезд из Стейплвуда будет расценен как вызов и самая вопиющая неблагодарность, а Кейт ни в коем случае не хотела оставить такое впечатление о себе. Она должна будет остаться в Стейплвуде до осени, но двусмысленность ее положения угнетала Кейт. Она знала, что нравится Торкилу; она также знала, что Торкил вообразил, будто влюблен в нее. При всем при этом Кейт не сомневалась, что он забудет о ней, как только в поле его зрения окажется особа попривлекательней, но Кейт не была уверена, что сможет дать отпор домогательствам Торкила, не вызвав у него приступов ярости. Хуже того, он мог впасть в депрессию, из которой его так трудно было вывести. Не прошло еще и суток, как Торкил заявил, что хотел бы жениться на Кейт, а она отвергла его. Услышав ее отказ, Торкил в гневе убежал, и хотя, судя по всему, за этим не последовало никаких неприятностей, Кейт прекрасно знала, как опасаются леди Брум и доктор последствий взрыва ярости у Торкила. Кейт представила, как трудно будет ей держать Торкила на расстоянии, не провоцируя его на выражение своих чувств и не обижая его, и попыталась, правда без особого успеха, решить, как ей надо будет себя вести.
Когда леди Брум ушла, Кейт вышла на террасу, но там дул сильный ветер, и она укрылась от него в кустарнике. Побродив там немного, Кейт присела на одну из скамеек, которые стояли там для того, чтобы сэр Тимоти, гуляя здесь, мог отдохнуть.
Минут двадцать Кейт сидела на скамейке, задумавшись над проблемами, возникшими перед ней, и пальцы ее механически заплетали и расплетали косичку на бахроме шали. На лбу Кейт залегла морщинка, взгляд ее был прикован к косичке, но она не видела ее – мысли Кейт унесли ее далеко.
– Что вас беспокоит, кузина Кейт?
Кейт в изумлении подняла глаза. Она не слышала, как мистер Филипп Брум подошел к ней. Он остановился немного поодаль, и Кейт догадалась, что он уже несколько минут стоит здесь и разглядывает ее. Она воскликнула, стараясь, чтобы ее голос прозвучал весело:
– О Боже, как же вы напугали меня, сэр! Я не слыхала, как вы подошли.
Филипп неторопливо подошел и сел рядом с ней.
– Я знаю, что вы не слыхали. Вы были поглощены своей работой!
– Работой? – в изумлении повторила Кейт. Она посмотрела туда, куда Филипп направил свой лорнет, и, вспыхнув, смущенно произнесла: – Ах, я заплетала косичку на бахроме! Как это глупо. Знаете,
