останьтесь, я хочу с вами переговорить.
Филипп протянул руку миссис Нид и с улыбкой проговорил:
– Поскольку мой дядюшка удалился отдохнуть, леди Брум сражена инфлюэнцей, а мой юный кузен так же бесцеремонен, как и безрассуден, приветствовать вас в нашем доме приходится мне! Что, поверьте, я с радостью и делаю. Но стоило ли вам покидать вашего уважаемого свекра на милость женушки старины Тома?
– Нет-нет, ничего подобного! – сказала Сара, привычно приседая в реверансе. – Если только отец сам не распространяет слухи, что, мол, я его бросила. Но ведь я поехала к его собственной дочери, сэр, и при всей своей сварливости он не мог ждать, что я поступлю иначе!
Тут она заметила, что Филипп все еще протягивает ей руку, и, покраснев, сказала сбивчиво, вкладывая свою руку в руку Филиппа:
– О, сэр, примите мои уверения!..
– Я рад, что вы приехали, – сказал он. – Кейт… простите, мисс Молверн очень хотела вас повидать. Так что же там случилось сегодня?
– Да я же вам уже рассказала: я подъезжала к поместью в экипаже, как вдруг извозчик натянул вожжи, потому что на дороге столпилось полдюжины людей, среди них какая-то свистушка с младенцем на руках, которая подняла крик, что ее затоптала лошадь, чего, разумеется, и в помине не было. Вам о ней не стоит беспокоиться, сэр, потому что я ей сама сказала все, что требуется, и велела отправляться домой. Ну а как только я заметила мистера Торкила, я приказала поднять его и уложить ко мне в экипаж, потому что нет у меня терпения иметь дело с людьми, у которых в подобном положении ума хватает только на то, чтоб толпиться вокруг, рыдая и ломая руки, нет и не будет никогда! Вот, а затем сторож открыл ворота, и мы подъехали к дому. Тут галопом примчался вот этот молодой человек, – она кивнула на грума, – хотя он ничем не мог помочь мистеру Торкилу, так что я велела ему присмотреть за лошадью. Мне показалось, что у нее сломана передняя нога, нет?
Сколс, всем своим пришибленным видом моля мистера Филиппа Брума о снисхождении, сказал натужным голосом:
– Это правда, мистер Филипп, но Бог свидетель, я не виноват! И Флит тоже не виноват, хоть он и говорит теперь, что если б он знал, что задумал мистер Торкил, он открыл бы ворота, невзирая на приказ ее светлости! Если бы Уолли за ним следил, ничего бы не случилось, но ему же сказали, что у мистера Торкила солнечный удар и он лежит в постели. Поэтому он отправился в деревню, чтобы перековать кобылу ее светлости. Во дворе были только я и молодой Нэд, сэр; я занимался с вашими гнедыми, мне и в голову не могло прийти, что мистер Торкил пойдет в конюшню и прикажет Нэду оседлать ему лошадь. И хотя я задал парню трепку, по совести говоря, сэр, я не вижу тут его вины, потому что, не говоря уже о том, что он умом не блещет, посудите сами, как он мог ослушаться мистера Торкила! Когда я увидел, что мистер Торкил выводит своего каурого, я сразу заподозрил неладное. Я бегом помчался к нему, но пока я добежал, мистер Торкил был уже в седле. Он и слушать меня не стал. Он был уже шальной, как это с ним бывает, мистер Филипп. Я, может, неправильно сделал, что схватил его за уздечку, потому что он сразу взвился, как всегда, когда ему перечат, и вытянул меня хлыстом. И тут каурый попятился, и потом я уже обнаружил, что лежу на спине, а мистер Торкил летит на полном скаку, а этот простофиля Нэд стоит с разинутым ртом, вытаращив глаза. Ну, я вскочил на серого коня сэра Тимоти и поскакал с одной уздечкой по главной аллее, и… остальное уже рассказала эта леди. А вот что скажет ее светлость, я даже и подумать боюсь, сэр!
– Она не будет вас винить, – заверил его Филипп. – А что с каурым?
– Я оставил рядом с ним Флита, но его придется пристрелить, мистер Филипп, тут и спору нет! Только я не могу на это решиться без приказа!
– Можете сказать, что я вам приказал пристрелить беднягу.
– Да, сэр. Спасибо, сэр. Но сердце мое разорвется на части! – сказал Сколе. – Такой первоклассный конь! Ума не приложу, что это нашло на мистера Торкила, чтобы грохнуть об стену такого коня!
Он удалился, печально покачивая головой, а Филипп, глядя на Кейт, мрачно сказал:
– Ну вот, мы и дождались. Завтра об этом узнает вся округа. – Он обернулся к миссис Нид и добавил с невеселой улыбкой: – Вот так встречу мы вам приготовили! Я чувствую, мне надо попросить у вас прощения!
– О, сэр, отнюдь нет, а скорей напротив: я должна просить прощения, что приехала так не вовремя. Если бы я знала, что миледи больна, я бы подождала, пока ей не станет лучше!
– Но я же написала об этом, Сара, в том письме, которое я отдала вам, Фил… – кузен Филипп! – и попросила еще, чтобы вы проследили, чтобы оно скорей попало на почту! – воскликнула Кейт.
Он взглянул на нее с лукавой улыбкой.
– Да, но хотя почтовая связь, конечно, совершенствуется, вряд ли миссис Нид могла получить письмо, отправленное вчера, да еще успеть при этом на ночной дилижанс в Маркет-Харборо!
– Боже правый, так я написала его лишь позавчера? – простонала Кейт, сжимая пальцами виски. – Мне кажется, прошел целый век!
– Единственное письмо, что я получила от тебя, мисс Кейт, за исключением самого первого, это был клочок бумажки, который привез мистер Нид, – сказала Сара. – И надо отдать ему должное, он принес его в дом к Полли сразу же, как слез с экипажа. И более того, я не услышала от него ни слова насчет того, что его кормят помоями! Помоями, Господи помилуй! Я не скажу, что Томова половина много понимает в пирогах, но ты же меня знаешь, мисс Кейт, я не оставила бы отца на кого попало, кто даже не умеет приготовить мясо, хотя бы как… как…
– Хотя бы как я! – закончила за нее Кейт, не удержавшись от улыбки. – Но если ты не прочитала письма, которое я написала позавчера, то ты даже не знаешь, что… что я обручена с мистером Филиппом Брумом!
– Я, слава Богу, не слепая! – проворчала миссис Нид. – И, похоже, именно на это намекал мистер Нид. Говори что хочешь, мисс Кейт, а смекалка у него есть… при всей его болтливости!
– Я никогда и не говорила, что нет! Я глубоко уважаю мистера Нида! – скромно сказала Кейт.
– И я тоже, – вставил мистер Филипп Брум. – Я нахожу, что он – весьма почтенный старый джентльмен! Так что же он вам сказал, миссис Нид?
– О, сэр, извините меня за выражение, он брякнул что-то насчет того, что от вас благоухало апрелем и маем! – извиняющимся тоном промолвила Сара. – Вы ему очень понравились, сэр, – что с ним бывает нечасто, – и я тоже хочу пожелать вам обоим счастья, потому что вы именно тот муж, который подходит для мисс Кейт! Я уж и не чаяла такого дождаться, и рада теперь, как кузнечик на лугу!
И в подтверждение своих слов она прослезилась, но вскоре вытерла слезы, и Кейт повела ее наверх познакомить с миссис Торн. По дороге Кейт торопливо пыталась ввести ее в курс некоторых фактов, которые, по ее мнению, Саре следовало знать, на что Сара неизменно отвечала с полным спокойствием, что не надо так волноваться.
Она оказалась права. После церемонного представления, которое бросило Кейт в дрожь, наметилось заметное потепление, чему способствовали, с одной стороны, лестные отзывы миссис Торн о мисс Кейт, а с другой – живой, хотя и не совсем искренний, интерес, проявленный миссис Нид к хрупкому здоровью миссис Торн. Когда Кейт вслух спросила себя, а не надо ли поставить Сидлоу в известность о приезде миссис Нид, миссис Торн не только сказала, что Сидлоу, какую бы важность она на себя ни напускала, не имеет отношения к ведению домохозяйства, но и предложила устроить Сару в маленькой комнатке рядом со спальней Кейт. Затем она проводила Сару до дверей своей гостиной и сказала, что обед будет совсем как в старые времена.
– Когда сэр Тимоти еще не болел, – продолжала она, – с нами обедали до двадцати человек камердинеров и лакеев приехавших гостей. Господи ты мой Боже! Но ее светлость покончила со зваными обедами, так что теперь вы найдете у нас небольшое общество, мэм. Только я, мистер Пеннимор и мистер Тенби. Да, и мисс Сидлоу, разумеется. Но мы с мисс Сидлоу не мастерицы на застольные разговоры.
Нарисовав столь малопривлекательную картину, она проводила Сару и Кейт до маленькой комнаты, сказала, что немедленно пошлет за багажом миссис Нид, и удалилась. Кейт судорожно обняла Сару, приговаривая:
– О, Сара, как же я рада, что ты приехала! Я просто не знаю, как я рада!
– Зато я знаю, любушка моя! – сказала Сара, похлопывая ее успокаивающим жестом. – Надо же
