высокую стройную фигуру рядом с Фанни. Фанни с улыбкой смотрела на него снизу вверх. Она протянула ему руку, которую Харлестон взял и задержал в своей, что-то говоря ей, от чего девушка покраснела. Вдова же, увидев это, ощутила легкий укол ревности. Она почувствовала, что проблемы Фанни заставляют ее вести себя глупо, и решительно переключила свое внимание на леди Лютон.
Глава 4
Убедившись, что у ее дочери не назначено никаких гостей на следующий день, миссис Уингам была удивлена, когда, вернувшись после посещения магазинов на Бонд-стрит, обнаружила, что ланч из холодного мяса и фруктов был накрыт только на одного. Она спросила дворецкого, нанятого, как и дом, на один сезон, не ушла ли мисс Фанни со своей горничной.
– Нет, мадам, они ушли с военным.
Миссис Уингам побледнела от предчувствия катастрофы и беззвучно повторила:
– С военным!
– Неким мистером Кентоном, мадам. Мисс Фанни, видимо, очень хорошо с ним знакома. Даже очень хорошо, если мне позволено так сказать, мадам!
Собравшись с силами, миссис Уингам произнесла:
– Да, мистер Кентон – старый друг! Я и не знала, что он в городе. Вы, кажется, сказали, что он и мисс Фанни уехали вместе?
– Да, мадам, в наемном экипаже. Как я понимаю, в Сити. Мистер Кентон попросил кучера высадить их у Темпла.
Но даже этот вполне респектабельный адрес не мог успокоить напряженные нервы мисс Уингам. Весь район от Темпл-Бар до собора Святого Петра казался ей зловещим. Среди мыслей, роившихся у нее в голове, самыми актуальными были тайные браки, коллегия юристов и специальные разрешения. Она была вынуждена присесть, так как колени у нее дрожали. Ее дворецкий принес поднос, на котором лежала сложенная записка.
Она была краткой и написана простым карандашом:
«Дорогая мамочка, прости меня, но я убежала с Ричардом. Ты все узнаешь, но сейчас у меня нет времени. Прошу, не сердись на меня! Я так счастлива!»
До сознания миссис Уингам дошло, что ее спрашивают, будет ли она завтракать или подождет мисс Фанни, и она услышала свой собственный голос, отвечающий с удивительным спокойствием:
– Не думаю, что мисс Фанни вернется домой к ланчу. Затем она придвинула стул к столу, с трудом проглотила несколько кусочков цыпленка и глотнула вина. Минута тихой задумчивости если и не принесла облегчения, то по крайней мере успокоила ее страхи. Она не могла поверить, что Фанни и Ричард хоть на минуту задумывались о неправомерности тайного брака. Но появление Ричарда воскресило все нежные чувства Фанни к нему, в которых, учитывая ее записку, сомневаться не приходилось. Миссис Уингам не могла придумать, что же ей делать, и в состоянии полной нерешительности поднялась в спальню. Сняв шляпку и заменив ее кружевным капором, она завязала ленты под подбородком; ей оставалось только ожидать последующих вестей от беглецов, поэтому она прошла в салон и попыталась занять себя вязанием.
К счастью, Кларисе Уингам не пришлось долго ждать. Часа через два до ее слуха донеслись быстрые шаги на лестнице, и в комнате возникла раскрасневшаяся и запыхавшаяся Фанни с сияющими глазами.
– Мама? О, мама, мама, это правда, ты дашь нам свое согласие, ведь так?
Фанни стремительно пересекла комнату и бросилась к ногам матери, обняв ее руками, не зная, то ли плакать, то ли смеяться. Мистер Кентон, в своем великолепном мундире, прикрыл дверь и остановился неподалеку, словно сомневался, примут ли его. Это был хорошо сложенный молодой человек, с приятной наружностью и решительным характером. В этот момент, однако, он выглядел слегка взволнованным и все время пытался ослабить шейный платок.
– Фанни, дорогая, прошу! – запротестовала миссис Уингам. – Я не знаю, о чем ты говоришь! Как поживаете, Ричард? Я очень рада видеть вас! Вы в отпуску?
– Мама, у нас такие новости! Крестная Ричарда умерла, – перебила ее Фанни, – и оставила ему много денег, поэтому он может содержать жену! Он сразу же пришел сообщить мне это, и я отправилась с ним к адвокату: все это правда!
Миссис Уингам с изумлением посмотрела на мистера Кентона. Он ответил несколько невпопад:
– Нет, это не такая уж большая сумма, мадам, но теперь я смогу купить себе магазинчик военных товаров; вы должны знать, что мне предложили участвовать в компании… только я никогда не думал, что смогу когда-нибудь… Однако теперь мне хватает денег на покупку, и, как только я… надеюсь, мне не придется ждать и начинать очередную возню с повышением по службе. И я подумал, что, если вы дадите согласие на наш брак, Фанни сможет на законных основаниях распоряжаться оставшимися деньгами. Это, конечно, не огромное состояние, но… но все– таки кое-что!
– Мама, ты согласна? – нетерпеливо спросила Фанни. – Ты говорила, что мне следует увидеть мир, прежде чем принять решение, но сейчас я уже многое видела и не встретила никого лучше Ричарда и никогда не встречу. И хотя вести светскую жизнь очень забавно и мне действительно нравились все эти приемы, но мне лучше следовать за барабаном вместе с Ричардом! Ты дашь согласие?
Миссис Уингам посмотрела на сияющее лицо, повернутое к ней. Десятки возражений застыли у нее на губах. Улыбаясь, она сказала:
– Да, Фанни. Если ты совершенно уверена, тогда я даю свое согласие!
Губы дочери коснулись ее щеки, а губы мистера Кентона – ее руки. Чувствуя, что все надежды рухнули, и ощущая тяжесть на сердце, миссис Уингам сказала:
– Лорд Харлестон придет ко мне с визитом в три часа!
– Лорд Харлестон! – воскликнула Фанни. – О, ты ведь скажешь ему, мама, что я собираюсь выйти замуж за Ричарда? Я хотела бы сама сказать ему, но Ричарду дали увольнение всего на один день, и он должен немедленно присоединиться к своей части. Мама, если я возьму Марию с собой, могу ли я проводить Ричарда до станции дилижансов? Прошу, мамочка?
– Да, да! – сказала миссис Уингам. – Я все скажу лорду Харлестону.
Глава 5
Так обстояли дела, когда в салон миссис Уингам ворвался один из наиболее недоступных призов Брачного аукциона и обнаружил, что вдова сидит в одиночестве, погруженная в свои грустные мысли. Хандра, которую она испытывала на протяжении многих недель, грозила выйти из берегов, и не было способа утешиться и решить, что же было истинной причиной ее сильного желания разрыдаться. Годы экономии пропали даром; но все же она не жалела о неделях, проведенных в Лондоне. Ее материальные запросы были полностью сметены; но, когда миссис Уингам увидела счастье на лице Фанни, она перестала об этом жалеть. Скоро она потеряет дочь, заботы о которой заслоняли для нее все, но если хоть одно движение ее пальцев сможет удержать Фанни, то миссис Уингам будет держать руки плотно прижатыми к коленям, как сейчас, когда в комнату вошел маркиз.
Он остановился на пороге. Бросив на него взгляд, Клариса Уингам заметила застывшее в его глазах выражение озабоченности. Боль, которую она собиралась излить ему, остро отозвалась в ее душе; на какое-то мгновение она приписала вину Фанни, обидевшей человека, которого она была недостойна. Клариса не могла вынести его пристальный взгляд и отвела глаза в сторону, сосредоточившись на маленьких золотых кисточках на его ботфортах. Они раскачивались, пока сэр Харлестон шел к ней.
– Миссис Уингам! Вас что-то огорчило. Могу я узнать, что? Если я могу сделать что-нибудь…
