своих пальцев. Затем она уселась в кресло рядом с мадам Шартери. Мать погладила дочь по руке.
– Видишь, детка, Филипп вернулся из города и даже ни словом не обмолвился, как он там развлекался! Клеона подняла глаза и уставилась на Филиппа.
– Мама, вы же знаете, он никогда ничего не рассказывает. Филипп у нас такой правильный и положительный.
– Ну же, – сказала матушка, – Филипп, давай-ка, расскажи нам все! Неужели тебе не повстречалась красавица, которая свела тебя с ума?
– Нет, мадам, – ответил Филипп. – Я совершенно равнодушен к размалеванным светским дамочкам. – Он не переставал пожирать глазами Клеону.
– Я полагаю, что вы еще не слышали новость? – спросила Клеона, так как пауза немного затянулась. – Разве сэр Моррис вам ничего не говорил?
– Нет. Что это за новость? Хорошая?
– Кому как, – ответила Клеона. – Мистер Банкрофт возвращается! Что скажете? Филипп напрягся.
– Банкрофт? Сын сэра Гарольда?
– Да, его зовут Генри. Разве это не мило? Подумать только, его не было почти целых восемь лет! Ему уже наверное, – она стала считать, загибая свои пальчики с розовыми ноготками, – двадцать шесть, нет, наверное, двадцать семь лет. О, как мне любопытно посмотреть на него!
– Гм! – закашлялся Филипп, в его голосе не было ни малейшего энтузиазма. – А что он здесь забыл? Клеона прикрыла глаза длинными ресницами, чтобы скрыть мелькнувшую в них смешинку.
– Конечно же, посмотреть, как поживает папа. Ведь столько времени прошло!
Филипп издал звук, напоминающий лошадиный храп.
– Держу пари, есть более веские причины! А то с какой стати ему приезжать сюда сейчас?
– В том-то и дело, я вам сейчас расскажу. Папа два дня назад ездил в Грейт Фитлдин и видел сэра Гарольда. Тот был очень весел, да, мама?
Мадам Шартери еле кивнула, она явно была не прочь уйти от этой темы.
– Да-да, кажется. Генри…
– Кто? – Филипп поднялся со стула.
– Мистер Банкрофт, – уточнила Клеона. На губах у нее играла улыбка. – Кажется, мистер Банкрофт дрался на дуэли. Разве это не ужасно?
Филипп внутренне согласился с ней, причем с гораздо большим участием, чем это можно было предположить по его внешнему виду.
– Не понимаю, почему джентльмены должны драться на дуэлях! Я думаю, что это очень нехорошо. Но, конечно, с другой стороны – это ужасно романтично и волнующе. Бедный мистер Банкрофт! Ему пришлось на время покинуть Лондон. Говорят, что одна очень важная персона рассердилась на него. Папа не рассказывал, кто был тот джентльмен, с которым он дрался, но сэр Гарольд был очень весел.
Клеона бросила беглый взгляд на Филиппа, тот сидел, презрительно насупившись.
– О, Филипп, вы уже знаете о дуэли?
– Тот, кто был последнюю неделю в городе, при всем желании не мог этого не знать, – резко сказал Филипп.
Затем он совершенно неожиданно сменил тему разговора.
Филипп вернулся в «Гордость Тома» как раз к обеду. Он поднялся наверх переодеться, ибо в этом вопросе сэр Моррис был непреклонен. Он не мог допустить костюма из замши и сапог для верховой езды у себя за столом. Сам он был в этом отношении невероятно привередлив. Каждый день к обеду на столе была бархатная скатерть и чистые бокалы; его худое лицо припудрено, нарумянено и подкрашено, а парик закреплен с особой тщательностью. Тогда он уже пользовался тростью, но его походка была прямой и величественной. Филипп говорил, что трость была больше для красоты. Сначала Филипп молчал, но когда лакеи покинули комнату, а сэр Моррис пододвинул к нему графин с портвейном, он неожиданно разговорился, будто слова до этого копились у него на языке.
– Отец, вы слышали, что Банкрофт возвращается?
Сэр Моррис взял орех со стоявшего перед ним блюда и раздавил его своими тонкими белыми пальцами.
– Помнится, кто-то мне уже об этом говорил. Что из того?
– Вы мне ничего про это не говорили.
Серые глаза уставились на Филиппа. – А разве он твой приятель? Я об этом не знал. – Приятель! – Филипп стукнул бокалом о стол. – Едва ли, сэр!
– Тогда о чем речь? – спросил отец. – К чему столько негодования?
– Сэр, да если бы вы только слышали, что о нем говорят!
– Не сомневаюсь, мне это будет чертовски забавно услышать, – произнес сэр Моррис. – Так в чем дело?
– Парень по уши впутался в мерзкую историю. На этот раз речь идет о леди Маршан. Тьфу!
– Леди Маршан? Это не та ли Долли Маршан?
– Наверное, та. Сэр, так вы ее знаете?
– Я знавал ее мать. Расскажи мне, она действительно так хороша собой, чтобы из-за нее можно было драться на дуэли?
– Не знаю я ни леди Маршан, ни ее матери…
Сэр Моррис кивнул.
– Нет, конечно нет, продолжай.
– Это очень грязная история. Лорд Маршан и Банкрофт дрались в Ипсвиче. Банкрофт пробил тому легкое; говорят, что он не выживет.
– Неприятно, – заметил сэр Моррис. – Так этот самый Банкрофт, значит, потом смылся?
– Сам принц Уэльский вне себя от ярости. Теперь этот Банкрофт будет здесь мутить воду.
Легкая усмешка мелькнула по губам сэра Морриса.
– А праведный мистер Жеттан преисполнен справедливого негодования. Из чего я заключаю, что некая госпожа Клеона готовится приветствовать этого убийцу с распростертыми объятиями. Купил бы ты себе лучше парик, Филипп. Филипп рассмеялся, сам того не желая.
– Сэр, вы неисправимы!
– Могу я тебя спросить, где же ты откопал всю эту… все эти низкие и убогие сплетни, мой праведный сын?
– У Тома, конечно. Он вообще больше ни о чем не мог говорить.
– Понятно, этот святоша вновь забрался на свой пьедестал. Я думаю, тебе эту историю рассказали превратно. Филипп, ты выводишь меня из себя.
Отец поднял глаза и встретил изумленный взгляд Филиппа.
– Да, сын, я просто вне себя от ярости. Подай мне вино. Филипп пододвинул к нему графин, растерянно моргая.
– Клянусь, что до тебя еще никто так не выводил из себя своего родителя!
– Я слышал, что если кто-то и лишал своих сыновей наследства, то разве что за дурное поведение. Вы же словно собираетесь лишить меня наследства за безупречное поведение.
– Пикантная ситуация, – согласился отец. – Но я не стану лишать тебя наследства.
– Нет?
– Какой смысл? Без денег у тебя нет надежды на… для… чтобы пойти по моим стопам, хотя, я думаю, что пора бы отвадить тебя от дома.
– В то же время, сэр, вы радуетесь моей неподмоченной репутации.
– Неужели?.. –сэр Моррис слегка проявил интерес. – Я об этом не догадывался.
– Сэр, стоит мне убежать из дома и стать светским мотыльком, как это вам хочется, вы будете громче всех возражать против этого.
– Сын, ты все путаешь, пытаешься представить, будто бы я хочу, чтобы ты шел не по моим стопам, а… ну, скажем, по стопам этого Банкрофта. Ничто не могло возмутить меня так сильно.
– А! – Филипп легко подался вперед. – Вы сами это признаете?
