– Я и не сержусь, – заверил его Сильвестр и легко провел по щеке пальцем. – Слово Рейна! Спокойной ночи, шалунишка! Не заставляй мисс Марлоу ждать.
– Вы на самом деле не возмущены? – взорвался сэр Наджент Фотерби. – Может, вы еще и похвалите этого юного пакостника?
– Может, и похвалю! – холодно кивнул герцог. – Эдмунд сделал то, что не мог сделать я: воздал вам по заслугам. Когда вы похитили мальчика, Фотерби, вы надеялись, что я вам не сделаю ничего плохого, поскольку не люблю выметать сор из дома. И, вероятно, мои действия не смогли бы так сильно насолить вам, как это удалось Эдмунду. Да благословит его Господь, он смелый парень! Если бы его сейчас видел отец, он бы гордился сыном!
– Мне очень хочется вызвать вас на дуэль! – пригрозил сэр Наджент. – Клянусь, руки так и чешутся.
– Сомневаюсь, что вы решитесь на такое, – покачал головой Сильвестр. – Я неплохой стрелок, мой герой!
– А я считаю, – горячо произнес Фотерби, – что Наджент Фотерби самый храбрый человек на земле. Спросите любого, и вам это скажут. Я бы обязательно вас вызвал, но вся беда в том, что ее светлость будет против поединка. А я должен беречь и лелеять ее. Но, если Ианта рассчитывает, что я собираюсь брать с собой ее слабоумного отпрыска!..
От одной мысли об Эдмунде сэр Наджент задышал быстрее и замолчал. В нем опять поднялась волна злости. Фотерби схватил кисточки, которые Сильвестр с отвращением бросил на стол, и выскочил из комнаты.
Том понимал, что признание Эдмунда еще больше усложнило ситуацию, и теперь Сильвестр и сэр Наджент вряд ли смогут находиться под одной крышей. Однако вскоре выяснилось, что злая проделка Эдмунда имела и положительные последствия. Ианта, разделяя негодование сэра Наджента, заявила, что Эдмунда следует строго наказать. Фотерби горько возразил, что Сильвестр не разрешает трогать мальчишку. После этого необдуманного признания присутствие в «Красной рыбе» герцога Салфорда перестало быть секретом. Леди Ианта с испуганным криком упала на подушки, но сэр Наджент, позабыв о торжественных брачных клятвах, потребовал от нее (ударяя при этом кулаком по туалетному столику так, что подпрыгивали пузырьки с золотыми пробками) немедленно выбирать между ним и своим несносным отпрыском. Такие решительные действия напугали Ианту. Сердитый голос и свирепый вид произвели на нее большое впечатление, и она ясно осознала мужское превосходство. Хотя леди Ианта и пыталась что-то возражать со слезами на глазах, но ее протесты уже были неубедительными. Наконец, герцог Салфорд решил начать действовать. Он постучал в дверь невестки и вошел, не дожидаясь приглашения. Ианта, израсходовавшая основные силы на выяснение отношений с мужем, оказала Сильвестру не такой запугивающий прием, какой можно было ожидать. Она, естественно, встретила герцога жалобами на отвратительное поведение Эдмунда и отрицательное влияние, которое оказывает на мальчика дядя. После обвинения в том, что Сильвестр даже не наказал племянника за проступок, последующее пламенное заявление ее светлости, будто ничто на земле не заставит ее передать сына такому жестокому и бессердечному опекуну, звучало неубедительно и неуместно даже для нее самой. Потом Ианта, горько разрыдавшись, посетовала, что всем наплевать на ее расшатанные нервы.
Услышав плач, в комнату вошла Феба Марлоу и попросила Ианту сдерживаться хотя бы ради Эдмунда.
– Я не сомневаюсь, что вы не хотите беспокоить сына, – сказала Феба. – Ну сами подумайте, как может расстроиться маленький мальчик, когда услышит плач мамы.
– Вы такая же бессердечная, как и Сильвестр! – продолжала рыдать Ианта. – Вам обоим наплевать на мои страдания!
– Не знаю, как мисс Марлоу, а мне точно наплевать, – кивнул Сильвестр.
– Ах, так, – жалобно вскрикнула леди Ианта, подпрыгнув на постели.
Белокурая красавица так рассердилась, что забыла о слезах. Щеки залил гневный румянец, а очаровательные глазки метали в Сильвестра гром и молнии.
– Меня ну ни капельки не волнуют ваши страдания, – подтвердил герцог Салфорд. – Видите, я абсолютно откровенен с вами, Ианта. И прежде чем вы возобновите это душещипательное представление, выслушайте меня. Четыре года вы с превеликим удовольствием вспоминали глупые слова, которые я вам однажды сказал. Вы так часто напоминали о них, что сами поверили, будто я говорил тогда серьезно. Нет, нет, не отворачивайтесь! Смотрите мне в глаза и отвечайте! Неужели вы думаете, будто я могу плохо относиться к Эдмунду, единственному, что осталось у меня после Гарри?
Ианта надулась и, комкая платок, ответила:
– Не знаю, но я абсолютно уверена, что вы никогда особенно не любили Гарри! Вы не пролили ни слезинки, когда он умер! – Она замолчала, напуганная выражением лица деверя.
Сильвестр заговорил не сразу. Герцог сильно побледнел, его сходство с сатиром сейчас особенно бросалось в глаза, губы были плотно сжаты. Наконец он отрывисто проговорил:
– Когда умер Гарри… умерла частичка меня. И сейчас мы не будем обсуждать это. Добавлю только одно. Вы – мать Эдмунда и можете навещать его, когда захотите. Я вам уже много раз это говорил, но повторяю еще раз. Приезжайте в Чанс, когда пожелаете… со своим мужем или одна.
Сэр Наджент, который внимательно слушал герцога Салфорда, дождался, когда дверь за Сильвестром закрылась, и радостно воскликнул:
– Клянусь, это чертовски мило с его стороны! Ты должна признать, моя дорогая, чертовски мило! Провалиться мне на этом месте, если я когда-либо надеялся получить от герцога Салфорда приглашение посетить Чанс. Дело в том, что у меня сложилось твердое убеждение, будто Салфорд здорово меня недолюбливает. Пожалуй, я поеду… Нет, нет, я вовсе не утверждаю, что посещение Чанса обязательно окажется интересным. Скорее всего, никаких развлечений, довольно скучная компания… Но побывать в Чансе весьма заманчиво! Вот что я сделаю… Я предложу Салфорду выпить со мной по стакану белого вина… Нет, клянусь Юпитером, я приглашу его отужинать вместе. Как по-твоему, мне не следует переодеться, дорогая? Нет, так я могу поставить его в неловкое положение. Пожалуй, повяжу-ка я лучше свежий галстук… Свежий галстук обязательно поможет делу.
Полный этих дружеских намерений сэр Наджент Фотерби торопливо вышел из комнаты жены. Ианта вновь разрыдалась, но сейчас ее слезы были уже не такими безутешными. Было ясно, что она скоро успокоится. Феба дала ей слово, что позаботится об Эдмунде по дороге в Лондон.
– О, дорогая мисс Марлоу, если бы не вы, я никогда бы не согласилась отдать Эдмунда, – заявила леди Ианта, пожимая Фебе руку. – Я уверена, что вы сумеете позаботиться о моем мальчике не хуже меня. И если найдется злой человек, который скажет, будто я бросила своего ребенка, вы знаете, что это неправда.
– Если кто-то скажет мне такую чушь, я отвечу, что его силой вырвали из ваших рук, – пообещала Феба. – Извините меня, леди Ианта. Я должна вернуться к Эдмунду.
Но, когда Феба вошла в комнату, выделенную для нее и Эдмунда, девушка замерла на пороге. На краю кровати мальчика сидел герцог Салфорд. Он сразу встал и немного смущенно произнес:
– Прошу прошения. Я не должен был входить в вашу комнату, но меня позвал Эдмунд.
– Ничего страшного, – успокоила Феба герцога. Сейчас она разговаривала не таким холодным голосом, как внизу, в столовой.
– Феба, дядя Вестр говорит, что мой папа отрезал бы сначала только одну кисточку, а попозже и вторую, – сообщил ей Эдмунд с горящими глазами.
Девушка не сдержала смех.
– Интересно, а что бы сказал твой дядя, если бы ты срезал кисточки с его сапог?
– Ты не уедешь? – неожиданно испугался Эдмунд, ухватившись за его рукав.
– Не бойся, без тебя не уеду.
