ночь?
Вопрос был задан как бы невзначай, но ее большой палец мгновенно перестал гладить его руку. Она ждала ответа.
— Мне кое-что понадобится.
— Мы сможем заехать за твоими вещами по пути.
Эш и сам не мог понять, почему мозг его лихорадочно ищет причины для отказа. Что же, черт побери, с ним происходит?
— Потрясающий энтузиазм? — уточнила Кейт.
— Я очень хочу остаться и сам хотел просить у тебя разрешения.
Ответ, конечно, запоздал, но пальцы Кейт тем не менее крепко сжали его руку.
— Может быть, поговорим об этом позже, — предложила она.
Она имела в виду те волнующие мгновения близости и трогательной нежности, когда их обнаженные тела тесно переплетутся друг с другом и темнота отгородит их от всего мира, оставив наедине.
— В этом действительно есть необходимость? — спросил он, и скрытый подтекст этого вопроса был для нее совершенно очевиден.
— Ты же знаешь, что есть, — ответила она.
Им и в самом деле необходимо было поговорить, но в ту ночь разговор не состоялся. Кейт, правда, попыталась, но и она была слишком утомлена — они так интенсивно занимались любовью, что совершенно обессилели. Дэвид мог быть погруженным в себя, у него часто менялось настроение, но он никогда не страдал от недостатка страсти, думала Кейт, и слава Богу!
Кейт вырулила на своем “Саабе” с боковой дороги и поехала в сторону Винчестера. Скоро должен был появиться указатель на Врекстон. Покосившись на Эша, она увидела, что тот спит, свесив голову на грудь и покачиваясь в такт машине. Ну вот, спасибо большое, в дальнем пути всегда приятно иметь хорошего попутчика. Он, правда, предлагал ехать на его машине, но, во-первых, ей не понравилось то, в каком она состоянии, и, во-вторых, ей не нравилось состояние, в котором зачастую садился за руль Дэвид. Конечно же, он не доводил себя до ручки, но в один прекрасный день его все же поймают на этом. Может быть, это будет и к лучшему.
Дэвид, мысленно обратилась она к нему, проснись, Дэвид, ради себя самого, ради нас, проснись, пока еще не поздно.
— Проснись, Дэвид, — сказала она вслух. — Мы почти на месте.
Что он и сделал.
Однако душа его по-прежнему спала...
Дверь в церковь была приоткрыта. Эш переступил порог и сразу же ощутил дискомфорт. Помимо всего прочего в церкви стоял ледяной холод, здесь было даже холоднее, чем на улице. Неужели в церквях всегда царит такая смута? Душевное тепло — это одно, но если в этих молельнях будет тепло еще и физически, то их станет посещать больше людей. Он пошел к центральному приделу, и каждый шаг гулко отдавался под сводами. Он в шутку представил себе, что это шаги призрака, идущего за ним по пятам.
Эш остановился и внимательно осмотрел придел, вплоть до нефа и алтаря, убедившись, что здесь нет ничего настораживающего. Лишь полумрак. Высокий алтарь с распятием и свечами, покрытый льняной тканью, не вызывал у Эша никаких возвышенных эмоций. В тусклом свете, проникавшем сквозь витражи окон, белая материя казалась грязно-серой. Он уже хотел было повернуться и уйти, но тут заметил, что перед барьером, возле которого принимают причастие, кто-то стоит на коленях.
Позади себя он услышал голоса, один из которых принадлежал Кейт. Обернувшись через плечо, он увидел ее и рядом с ней, судя по всему, преподобного Майкла Клеменса. Они входили в ту же дверь, в которую чуть раньше вошел он сам. Преподобному Клеменсу было лет сорок-сорок пять, он был худ лицом и фигурой, и, наверное, самой заметной его чертой были очки с толстыми стеклами в роговой оправе. Кейт представила мужчин друг другу, вместо рукопожатия викарий сделал какой-то скользящий жест, лицо его, лишенное улыбки, выражало лишь беспокойство.
— Большое спасибо, что приехали, — произнес он. — Быть может, вы сумеете убедить моего епископа в том, что церковь святого Марка перестала быть подходящим местом для христиан.
— Боюсь, что вы ошибаетесь, — ответил Эш. — Мое намерение состоит как раз в том, чтобы доказать вам, что здесь не происходит никакого святотатства. Во всяком случае, если говорить о настоящих призраках.
Священник взглянул на Кейт.
— Но я думал...
— При проведении Институтом исследования в области так называемых паранормальных или сверхъестественных явлений в большинстве случаев выясняется, что причины, вызывающие их, вполне естественны, хотя обстоятельства могут быть достаточно таинственными, — пояснила она. — У Дэвида огромный опыт в решении такого рода загадок.
— Понимаю, — разочарованно протянул преподобный Клеменс. — Но боюсь, что в данном случае вы можете потерпеть неудачу.
— Должен вам сказать, что такого рода вещи, как правило, являются делом рук вандалов или хулиганов, — спокойно ответил Эш. — Либо это может быть кто-то, кто затаил обиду на церковь или даже лично на вас.
— Полагаю, вам уже рассказали, что именно здесь происходит?
— Дэвид предпочитает начинать исследование, как можно меньше зная об обстоятельствах и о том, что имело место ранее, — объяснила за Эша Кейт.
— Никаких предварительных и предвзятых теорий, понимаете? — добавил Дэвид. — Но в данном случае придется, вероятно, сделать исключение.
Кейт бросила на него удивленный взгляд.
— Это поможет нам сэкономить уйму времени, — пояснил Дэвид, видя ее недоумение.
— Кровь, мистер Эш.
Оба одновременно повернулись к преподобному Клеменсу.
— Стены и статуи были испачканы кровью. Святые одежды промокли насквозь. Однажды утром я вошел и увидел, что крестильная купель наполнена кровью.
— Где-нибудь были экскременты?
— Простите?
— Люди, проникающие в церковь с дурными намерениями, как правило, стремятся воплотить их в самых отвратительных формах. Экскременты и моча в этом случае служат наиболее простым и очевидным средством.
— Нет, ничего подобного я не видел, ничего до такой степени мерзкого.
— Кровь вызывает не меньшее омерзение. Где эти святые одежды? Мы могли бы взять кровь на анализ.
— Боюсь, я их сжег. Я не хотел, чтобы хоть что-нибудь напоминало об этом святотатстве.
— Жаль. Какие еще были случаи осквернения?
— Позапрошлой ночью была подожжена заалтарная завеса. Счастье еще, что не сгорела вся церковь.
Викарий повел их по центральному приделу к нефу, по пути указывая на стоявшие в боковых приделах статуи.
— Видите, как они повреждены, изуродованы? Я собственными руками отчищал их от наиболее оскорбительных надписей и других безобразий.
Эш очень удивился, что стоявший на коленях возле барьера для причастия человек исчез. Массивная колонна закрывала ему обзор, но он был почти уверен, что за нею находится еще одна дверь. Когда они подошли еще ближе к алтарю, он убедился, что его предположение оказалось правильным. В тени была видна узкая, но глубокая ниша, скрывавшая маленькую боковую дверь.
— Церковный орган поврежден до такой степени, что починить его невозможно, — продолжал
