В этих спектаклях сам воссоздаёт на любительской сцене сложные образы барона, Астрова, Ивара Карено. Разумеется, это тоже «характерные роли», но знаменательно, что в Художественном театре они воплощены Станиславским и Качаловым, а это артисты высокого интеллекта, сумевшие не только создать сочные характеры, но заразительно думать на сцене, захватывать зрителя непосредственным процессом мышления. Вот это и становится для Вахтангова главным в его собственной работе…
Рецензент в местной газете пишет о спектакле «У врат царства»: «Художественно-драматический кружок приятно поразил меня. Было видно, что это не просто любители, ставящие пьесу для того, чтобы только её поставить, а люди, исполненные уважения к искусству. Вся пьеса была понята, продумана и обставлена, каждый исполнитель был на месте».
«Г-н Вахтангов совершенно правильно понял образ Ивара Карено, и в его исполнении мы живо видим сильного и талантливого учёного, „восстающего против бога и земли“, и потому одинокого, и в то же время так трогательно беспомощного во всех житейских вопросах, нежно любящего свою жену и не сумевшего удержать её любви, требовавшей непрерывно к себе внимания».
«Нужно отдать должное Студенческому художественно-драматическому кружку. Из небогатой декорации он создаёт прелестные картины, с помощью не профессионалов артистов, а любителей он создаёт типы. И пьесы его смотрятся с интересом, за что большое спасибо кружку с его режиссёром г. Вахтанговым».
Евгений Вахтангов упорно ведёт бой и выигрывает одно за другим сражения с дурной любительщиной, с дешёвкой скороспелых спектаклей, с легкомысленным отношением к драматургии и к актёрской профессии, — выигрывает моральный бой с отцом, утверждая, что не фабрика, а театр становится для него сгустком самой жизни, её опорой и богатством, её поэзией и смыслом.
Но пора подмастерью уже до конца научиться всем секретам большого мастерства.
Страстная любовь к театру решительно приводит, наконец, любителя-полупрофессионала к сознанию необходимости пройти специальную школу. И в августе 1909 года[2] Евгений Богратионович поступает учеником на драматические курсы актёра МХТ Адашева в Москве. На курсах преподают почти исключительно актёры Художественного театра: А.И. Адашев, Н.Г. Александров, В.И. Качалов, В.В. Лужский, Л.М. Леонидов. Цель курсов — подготовка молодых актёров на основе принципов Художественного театра.
Профессия окончательно выбрана. Это равносильно полному разрыву с отцом. Богратион Сергеевич заявляет:
— У меня нет больше сына.
А Евгений Богратионович по-прежнему мечется между Москвой и Владикавказом. Он очень тяготится раздельной жизнью с женой и маленьким Серёжей. Помня своё суровое, почти лишённое радостей детство, Евгений Богратионович хочет, чтобы у сына было счастливое вступление в жизнь. Но это не всегда удаётся. Условия жизни самого Евгения Богратионовича в Москве оставляют желать много лучшего.
Но он с неуёмной, жадной энергией принимается не только за занятия у Адашева, но и ещё за десятки дел. В ту осень он пишет товарищу по владикавказскому кружку Г.Б. Казарову:
«Занятый так, как я не был занят всю свою жизнь, я не мог уделить и тех коротких минут, которых требуют письма к друзьям. Вы простите.
Ваше милое письмо пришло как раз в те дни, когда я особенно был завален разнообразной и громадной работой.
Большая часть часов идёт на школу. Потом репетиции, репетиции без конца.
5 отрывков. Спектакли для поездок. Репертуар на лето. (Об этом как-нибудь потом.) Спектакли случайные. Кабаре. Организуем кружком молодых сил «Интимный театр». Спектакли на рождество. Экзамены в школе. Экзамены в университете. Отчёты земляческие. Выборы. Работа на земляческих собраниях 2 раза в неделю…»
В 1909 году Евгений Богратионович ещё сдаёт экзамены в университете, но вскоре совсем перестаёт в нём появляться. Приятелям студентам он говорит:
— Ну, Рубикон я перешёл!
МАСТЕРА УЛЫБАЮТСЯ
Пока не сделаете хорошо, не выпущу
Не всегда важно, что говорят, но всегда важно, как говорят.
Жизнь учащихся в школе Адашева, что называется, бьёт ключом. Так всегда бывает там, где для общих целей соединяется талантливая молодёжь и тем более когда общение между молодыми людьми постоянно пронизано духом артистизма, юмором, весёлой импровизацией, утверждением радости жизни и творчества.
Руководители занятий, умудрённые опытом артисты Художественного театра неуклонно поддерживают это импровизационное самочувствие учеников. И нельзя провести резкую черту, где кончаются собственно уроки и начинается остальное времяпрепровождение. Педантам и доктринёрам многое может показаться здесь легкомысленным, не имеющим прямого отношения к делу. Уроки проходят без ложного академизма. И ничуть не меньшее значение в художественном воспитании актёров имеют весёлые студийные вечера, где особенно ценятся самостоятельная остроумная выдумка, ничем не ограничиваемое проявление таланта.
В октябре 1909 года группа старших учеников устраивает в школе весёлый вечер под названием «Чтобы смеяться». Сбор идёт на оплату учения. В числе исполнителей Вахтангов.
В первом отделении он появляется в маленькой бессловесной роли экзекутора в сатирической поэме Алексея Толстого «Сон советника Попова» в постановке Н.В. Петрова. Сюжет поэмы незамысловат: «Приснился раз, бог весть с какой причины, советнику Попову странный сон: поздравить он министра в именины в приёмный зал вошёл без панталон…» Актёрам предстояло найти острые характерные черты для гостей, собравшихся у министра, «…тесней все становился круг особ чиновных, чающих карьеры… и все принять свои старались меры, чтоб сразу быть замеченными…» Среди них появляется и экзекутор. «В себя втянули животы курьеры, и экзекутор рысью через зал, придерживая шпагу, пробежал…»
По рядам зрителей прокатился дружный смех, зашумели аплодисменты, люди спрашивали друг друга: «Кто это?..» — «Вахтангов», — сообщали дежурные тихо, чтобы не мешать исполнителям. И зрители повторяли незнакомую фамилию: «Вахтангов… Вахтангов…» Мгновенно созданный им образ чиновника, который, придерживая шпагу, поспешает, устремлённый в погоню за карьерой, был резок, точен, интересен.
Среди зрителей В.И. Немирович-Данченко, В.И. Качалов, И.М. Москвин, В.В. Лужский, Н.Ф. Балиев
