обнаружил труп виконта и кошмарный беспорядок в комнате, где труп лежал. Тут же был назван подозреваемый в убийстве, некий Шарль Трепон, помощник ювелира, который незадолго до смерти виконта явился к нему и вдруг таинственно исчез. Месье Симон тщательнейшим образом проверил эту версию. Доказательством пребывания в кабинете молодого помощника ювелира был браслет. Валялся на полу, его как-то никто до комиссара не заметил. Позже ювелир Брумстер заявил, что послал к виконту помощника именно с этим браслетом, на котором он, ювелир, выгравировал надпись по заказу господина виконта. Вот помощник ювелира и явился к заказчику, чтобы вручить тому браслет. По мнению лакея, злополучный браслет помощник ювелира мог принести в небольшом саквояже желтого цвета. Он, лакей, помнил, как, подходя к дверям кабинета, этот молодой человек сунул руку в саквояжик, словно что-то вынимая оттуда. А все остальное произошло в кабинете, где виконт оказался с этим молодым человеком один на один, и было покрыто тайной. Но не для комиссара Симона.
По мнению комиссара, дальнейшие события в кабинете развивались следующим образом.
Виконт сидел у окна за маленьким столиком и рассматривал купленную накануне старинную, очень ценную книгу, огромный и тяжелый фолиант. Раскрыв его, виконт с ужасом обнаружил, что эта несомненно чрезвычайно ценная вещь оказалась внутри совершенно испорченной.
Данное обстоятельство настолько потрясло виконта, что тот не удержался от громкого возгласа, засвидетельствованного находившимся в соседней комнате лакеем.
И тут существенную роль сыграло, казалось бы, второстепенное обстоятельство, а именно тот факт, что виконт пользовался искусственной челюстью. Будучи ещё довольно молодым человеком, виконт старательно скрывал это обстоятельство, и тем не менее все о нем знали. Видимо, в тот момент, когда виконт в волнении издал громкий возглас, челюсть вылетела у него изо рта, и как раз тут в комнату вошел помощник ювелира. По всей вероятности, виконт не взглянул даже на вошедшего, достаточно было того, что вообще кто-то вошел в кабинет, вот несчастный виконт и бросился стремительно на пол, желая как можно скорее спрятать компрометирующий его предмет. При этом он нечаянно толкнул неустойчивую подставку со стоящей на ней мраморной скульптурной группой, и та, падая, со всей силой ударила его по голове. И одновременно опрокинулся столик с лежащей на нем злополучной книгой. Она тоже полетела на пол, вернее, на ковер, застилающий пол в кабинете.
По мнению месье Симона, молодой помощник ювелира при виде всех этих падений инстинктивно бросился на помощь к виконту, выронив браслет, который уже держал в руке. И браслет, и мягкая бумага, в которую тот был завернут, тоже были обнаружены на полу.
— А почему, черт возьми, помощник ювелира принес драгоценность в бумажке, а не в каком- нибудь футляре? — вдруг возмутилась Кристина. — И почему это ни у кого не вызвало подозрения и вообще не привлекло внимания?
— Понятия не имею, — нервно ответила я. — Но уверена, дотошный комиссар Симон выяснил и это обстоятельство.
И точно. Выяснил. Правда, до этого наблюдательный комиссар отметил ещё тот факт, что столик, на котором лежал фолиант, был восьмигранным, с острыми краями и, падая, в свою очередь нанес виконту удар острым углом прямо в висок.
— Все шишки на бедного Макара! — меланхолично констатировала Крыська.
А помощник ювелира при виде всех этих ужасов до того перепугался, что не рассуждая подхватился и был таков. Так полагал комиссар Симон.
Далее следовали показания ювелира, тоже в пересказе комиссара. Тот пояснил, что браслет виконт непременно хотел получить завернутым лишь в мягкую бумагу, не в футляре, ибо нежная надпись на нем должна явиться сюрпризом для некой дамы, у которой виконт незаметно его похитил и столь же незаметно намеревался подбросить на место. Данное обстоятельство комиссар проверять не стал, не хотелось рыться на туалетном столике уважаемой дамы в поисках наверняка имеющегося там футляра от браслета. Опять же, учитывая упоминание в надписи упоительных мгновений, вряд ли было по- джентльменски компрометировать даму. Тем более что по смерти виконта ни одна дама не обратилась в полицию с требованием вернуть ей браслет. По всей вероятности, дама была замужем.
Я не упустила случая поддеть сестру.
— Ну вот тебе и объяснение.
— Да ладно, отстань. Шут с ней, с этой дамой. А дальше что там?
А дальше комиссар описал нашей прабабке наверняка очень интересующий её старинный фолиант. Фолиант лежал на ковре в раскрытом виде, причем в глаза комиссару бросилась огромная дыра в самой середине книги, проверченная чуть ли не через всю толщу страниц. Впрочем, разглядывать книгу не было времени, а потом её поднял с полу лакей и, захлопнув, положил на столик, в чем комиссар не успел ему помешать. Ведь тут появился вызванный ещё раньше врач, которого следовало допустить к телу виконта, толпой ввалились друзья покойного, до сих пор безмятежно попивающие вино в одной из гостиных. А потом старинный фолиант исчез. Много трудов заняло у комиссара установление факта, что старинная книга принадлежала графине, вот он и позволил себе просить её уделить ему внимание, за что чрезвычайно благодарен, и прояснить дальнейшую судьбу злополучной книги. Ведь там, в особняке виконта, в момент несчастья оказалась графинина внучка, мадемуазель Юстина...
— Так вот почему ему так хотелось нанести визит мадам графине, — поняла Кристина.
— А прабабушка, голову даю на отсечение, горячо поддержала его версию насчет искусственной челюсти! — подхватила я. — Только она одна и вылетела. Клементина даже могла показать ему соколов, почему не показать?
— А сама небось жутко разнервничалась, — продолжила наши рассуждения сестра. — Ведь поняла же — не челюсть вылетела, а наш алмаз из книги!
— Челюсть тоже...
— Одно другому не мешает, вылететь могло все на свете, места на полу много. Но помощник ювелира небось не за челюстью кинулся, на фиг ему чужая челюсть...
— Передохнем и подытожим, — предложила я. — В принципе обо всем этом мы уже или знали, или догадывались, теперь вот узнали в подробностях. Осложнения начинаются в Кале. Оставил ли этот Шарль алмаз у своей невесты или тот потонул в морских пучинах? Стоп, не торопись. Что у него было при себе в критический момент?
— Так тут же написано — желтый небольшой саквояжик.
— Чем нам этот саквояжик может помочь?
И мы уставились друг на дружку, напряженно размышляя. Ни к какому выводу не пришли. Кристина поднялась с пола, налила вина в два бокала и вернулась на место.
— И все-таки этим алмазом занимались многие поколения наших предков, — задумчиво произнесла она, потягивая испытанное средство. — Видишь, сколько сведений старательно собрано и сохранилось в неприкосновенности до наших дней. А все наши предки, дай бог им... то есть упокой господи их души.
— Не все предки, только прабабки, — поправила я сестру. — Исключение составляет прапрадед Людовик, тот, что с Мариэттой связался. А так алмазом занимались одни женщины, наши предки по женской линии.
— А сейчас наоборот. Во всяком случае, Хьюстон вроде бы мужчина, во всяком случае, таким кажется.
Мы опять помолчали, опять подумали. Ничего умного в головы не приходило. Вздохнув, Кристина предложила почитать газеты, раз уж они у нас под рукой.
Журналисты всегда были журналистами. И в те давние времена тоже сделали все от них зависящее для повышения тиража своих газет. Наряду с информацией, уже известной нам из первоисточника, можно сказать, от комиссара Симона, они расписали смерть виконта во всех подробностях, не скупясь на детали — или вымышленные, или совсем лишние в расследовании. Вроде того, что, вот, картина в кабинете виконта висела косо, друзья покойного обсуждали как раз в самый трагический момент что-то смешное и громко, на весь дом, хохотали, хотя некоторые из них потом клялись — у них были нехорошие предчувствия. Один писал о том, что внезапно в особняке виконта появилась неизвестная молодая дама и, воспользовавшись царившей там паникой, спрятала что-то за корсет и была такова. В репортажах этих писак фигурировали, разумеется, неизбежные брызги крови на стенах и даже на двери
